Евгений Балакирев. Сага о Системе

ИДЕОЛОГИЯ СИСТЕМЫ

Главной отличительной чертой движения служил духовный поиск.1

Именно этот поиск приводил человека в Систему. "Внутри движения активно циркулировала информация, касающаяся духовной проблематики: общие сведения о той или иной доктрине, религиозная и философская литература, адреса всевозможных общин". Получив представление о различных традициях, можно было углублять свои познания в какой-либо конкретной области. Духовная отзывчивость Системы никогда не ограничивалась рамками определённой догмы (с равным уважением рассматривались все серьёзные религиозные традиции и философские течения, провозглашавшие любовь между людьми). Когда человек, находясь в такой атмосфере, наконец, делал свой выбор - он был не случаен: за выбором этим стояли сравнения, размышления, личный мистический опыт.

Результатом такого духовного поиска было творчество (в котором честность, искренность ценились больше профессиональных навыков). В нём отражались определённые идеи, ценности и нравственные представления. В отличие от элитарного "искусства для искусства", здесь была важна не только эстетическая сторона: такое творчество являлось и определённым сообщением (приоритет принадлежал рок-музыке, как жанру текстуальному).

Русский рок выражал дух движения, был его символом. Как таковой, он сам возник внутри Системы - и её идеология (метафорически) гораздо чаще выражалась в песнях, нежели открыто декларировалась в виде манифестов (говорили: "рок - это не музыка, а образ жизни"). Наличие этической основы в русском роке объясняет и его критический заряд, и преобладание социальной тематики. Люди пытались повлиять на современную культуру своим творчеством - и этим изменить мир к лучшему.

Духовный поиск и воздействие на общество при помощи искусства были смыслом всей системной жизни.2 Каждый пипл индивидуально, сам, искал свой путь - и все были вовлечены в общее дело. Этим делом и был русский рок.

Внутри Системы были установлены чрезвычайно доверительные отношения между людьми. Если духовный поиск и порождённое им "живое искусство" были ориентиром, маяком и общим направлением движения - то принципом его организации была активная и деятельная любовь ("ведь о духовности не может быть и речи, если в человеке нет любви"). В системном понимании, она не просто означала помощь людям, а такую помощь, что была направлена на их развитие (кому и как её оказывать, считалось делом совести).

Декларировалась необходимость любви в любом деле, в любом начинании. Каждый пытался приблизиться к этому идеалу в своей повседневной жизни, в мыслях и поступках. Это означало "неприятие насилия и грубости, готовность помогать другим, стремление к решению конфликтов мирным способом". Система вырабатывала в людях особый характер и склонности, учила их быть добрыми в делах и светлыми в намерениях. В любых возможных ситуациях представители движения старались быть открытыми, отзывчивыми - и протягивали руку помощи тогда, когда о ней просили. Это ровное, доброжелательное отношение распространялось на всех окружающих, без исключения (неприязнь к кому-либо рассматривались как предосудительная слабость).

Внутри самой Системы, как движения, забота друг о друге считалась делом долга. Были выработаны особые традиции взаимопомощи,3 которые служили образцом, основой поведения людей по отношению друг к другу. Проверенные, отработанные способы взаимодействия в различных ситуациях фиксировались в качестве традиции - и постоянно совершенствовались. Это обеспечивало целостность всего движения, его устойчивость и эффективность.

Идеал любви, носивший абстрактный и субъективный характер, дополнялся представлениями о взаимопомощи - вполне конкретными и общими для всех. Это делало его реальной, ощутимой силой. Если же традиции оказывались в конкретной ситуации неприменимыми, предпочитали действовать интуитивно, ориентируясь на главный принцип ("поступали по-любви"). Любовь и дух взаимопомощи пронизывали всю идеологию Системы.

Но конечно, воплощать такие идеалы в жизни было трудно. Требовалось избавление от предрассудков и стереотипов, внутренняя трансформация, раскрепощение. Свобода личности рассматривалась как основа для развития в себе любви ко всем живущим.

Она никогда не отделялась от сознательности и ответственности, будучи прямой противоположностью эгоистическому произволу. Согласно представлениям Системы, замкнутый на личных интересах человек свободным быть не мог, как находящийся во власти внутренних противоречий заложник собственной ограниченности. Понятие "свобода" отражало степень зрелости и уровень развития, способность человека делать выбор и быть гибким в совершаемых поступках. В частности, она рассматривалась как критическое отношение к действительности.

Необходимо было отказаться от навязываемых обществом стандартов и вести альтернативный образ жизни.

Для продолжения духовных поисков, ради осуществления прорыва в области искусства приходилось чем-то жертвовать: здесь действовал приоритет духовности и интересов творчества над жизненным благополучием. Устремляясь к новым горизонтам, люди пренебрегали бытовым комфортом и карьерой: жили так, как им подсказывали убеждения.

Они стремились помогать другим духовно ищущим - и сами жили в атмосфере творчества.

Почему же обо всём этом предпочитали говорить метафорически, иносказательно и в ироничном духе?

Это было способом самозащиты. Попытка реализовать "любовь как образ жизни" в высшей степени трудна и авантюристична, она означала бесконечную борьбу как с обстоятельствами, так и с самим собой. "Нормальным людям" это чуждо, и системная идеология вызывала у них только чувство досады и раздражения. Поэтому она и находила выражение не в отвлечённых разговорах, а в конкретных действиях.4

ХИППИ И СИСТЕМА

Упадок движения в наши дни связан именно с разрушением его идеологии. Система, как и любое другое социальное образование, может существовать только тогда, когда люди чётко сознают его основы. Сегодня же в Системе торжествует аномия: можно встретить лишь отдельных энтузиастов, знающих её первоначальную идеологию.

Избавиться от всех напластований, налипших на системную доктрину, вряд ли представляется возможным: следовательно, движение обречено на деградацию. Наркотики, ленивое безделье, низкий интеллектуальный уровень - устойчивые признаки движения сегодня.

Для молодёжи, тяготеющей к системным идеалам, видимо, настало время создавать иную субкультуру. Ведь Система никогда не возродится в прежнем виде: может лишь начаться новое движение.

За фасадом высказываний об отсутствии чёткой идеологии ВСЕГДА стоят чьи-то лидерские амбиции. В тумане неопределённости (в ситуации отсутствия идей, которые можно открыто обсуждать, оспаривать, и проверять на опыте) наваривают свой авторитет "олдовые". К кому же ещё обращаться с вопросами, как не к ним, самым компетентным в области истории движения, видевшим всё собственными глазами?

Но здесь встаёт один вопрос. Если в Системе всё было связано с духовным поиском - то что же, спрашивается, нашли за годы тусования олдовые? Ведь человек их возраста и опыта давно должен был отыскать свой путь, и обладать глубокими познаниями - или стать художником, поэтом, музыкантом. Если же он ничего не достиг, то на что были потрачены годы "поиска"? Почему, как правило, олдовый говорит что-то невнятное о Дао (на уровне популярной брошюрки) или о психоделической музыке (господствуют одни и те же штампы!), когда требуется нечто большее? Где результаты поиска? Где результаты творчества?

Ответ чрезвычайно прост. Олдовые - всего лишь неудачники в мире Системы: это люди, не нашедшие свой путь.1 Они растратили свой шанс впустую, когда нужно было упорно искать и работать над найденным.

Годы, проведённые в Системе, должны приводить к определённому результату. Ведь само это движение - всего лишь средство, а не самоцель. Автостоп ради автостопа, коммуна ради коммуны - как всё это глупо!

Знаменитая "неопределённость" движения объяснялась тем, что выходец из Системы не терял с ней контакта, отыскав свой путь: он помогал идущим следом, он делился с ними найденным. Человек, прошедший системную школу (и больше в ней сам не нуждавшийся) оставался открытым для общения с духовно ищущими, оставался своим для движения. Когда Система потеряла изначальную идеологию и перестала следовать своим задачам, она утратила и обрамление из творческих людей: внешне малозаметную, но значимую ауру. Само же движение превратилась в подобие тоталитарной секты: со своими иконами, гимнами, суррогатными "учителями". Замкнулась на символике, на прошлом, обросла стереотипами и предрассудками.

Взять например, "неприятие академизма" - то есть антиинтеллектуализм. Что всё это значит?

Олдовым невыгодна критически настроенная, образованная паства (знание способствует свободе). В любом учебнике социологии можно прочитать о малых группах, об общественных движениях, и о законах их организации.

Нет и не может быть движения без идейной платформы (кокетливое отрицание идеологии - тоже определенная идея). Не может быть движения без лидерства или авторитетов.Зачем отрицать очевидное?

Дело в том, что честное и беспристрастное рассмотрение этих вопросов неизбежно вывело бы всех "системных" проходимцев на чистую воду: встал бы вопрос об их соответствии нормам движения.

Чётко сформулированная идейная концепция, открытая для критики и совершенствования; признающая право на сосуществование нескольких ясно изложенных версий - только она могла бы защитить движение от паразитов и мошенников. Ведь возможность сравнения, выбора, и возможность открытой дискуссии - это СВОБОДА. Возможность самому формировать свою позицию, и осознанно следовать ей - это СВОБОДА!

Пугливое шараханье от ясных, чётких, честных деклараций выдаёт как раз манипуляторов и лицемеров.

Что представляет из себя типичный олдовый? Это человек дезадаптированный: без работы, без образования и без семьи.2 Но с маленькими слабостями и потребностями. Секс, пища, территория - вот что притягивает всех этих людей в Системе. В этике олдового, как правило, присутствует двойной стандарт. Возьмём такой пример: как соблазнять чужих подруг, так это для него "free love" (что исключает ревность) - а как кто-нибудь соблазнит его собственную... Куда уходит вся "одухотворённость" и "раскрепощённость"? Окружённые гаремами, словно альфа-самцы шимпанзе, олдовые и в прочих своих проявлениях легко предсказуемы с позиций социобиологии.3

Человека от животных отличает именно язык, способность к абстрагированию: во всём другом мы схожи. Отказ от рационального начала, антиинтеллектуализм, возвращают нас на уровень животных - это против человеческого естества. Ведь если от природы нам дана способность к рассуждению, то противоестественноотказываться от неё.

Итак, рациональное начало, интеллект - естественны. Поэтому их нужно развивать, использовать. По-настоящему спонтанный человек не может быть тупым и глупым: разум, как часть человеческой природы, не противоречит остальным её частям - он дополняет их.

Призыв к отказу от рационального начала характерен для диктаторских режимов и тоталитарных культов.

Почему же он столь популярен у "свободолюбивых" хиппи?

Кстати, поговорим о самом слове "хиппи". За долгое время употребления оно полностью девальвировалось, стало ещё одним симулякром.4 В 60-е годы в США эти люди называли себя freaks, само же слово hippies придумали журналисты. То значение, которое оно приобрело в СССР, вобрало в себя как американскую идейную струю, так и чисто российское представление об интеллигенте (восходящее к разночинцам-народникам, "нигилистам" прошлого века - в классическом варианте). Советские хиппи (в этом словосочетании нет ничего унизительного!) дали толчок возникновению Системы - российского, опять-таки, феномена. На этом историческая роль хиппизма в СССР была исчерпана.

Понятия "системный пипл" и "хиппи" близки, но отнюдь не равнозначны. Система была реальным общественным образованием, а хиппи - скорее символом её идей, объектом мифологии (как легендарные предшественники).5 Поэтому для нас актуальнее история Системы, нежели история хиппи как таковых: попытка разобраться в сущности российского хиппизма неизбежно выльется в непродуктивное блуждание среди миражей.

Конечно, в СССР они были: подлинные, настоящие. Есть они и сейчас. Ну и что?

Хиппи, отказывающиеся признавать Систему (на самом деле, подобные декларации чаще являются манипулятивной стратегией: "все вокруг "пластиковые" - а я один здесь такой, настоящий") оказываются в положении одиночек.

Нужно ли становиться "хиппи" - для того, чтобы остаться в одиночестве? Для этого есть множество других путей: хиппизм здесь необязателен - а значит, малоприменим.

И занявший подобную позицию бродяга ставит себя в положение туриста, праздного эстета. Да, конечно, он свободен это делать. Но при этом он не должен, не имеет права ожидать чего-то от Системы, что-то требовать (расчитывать на ту же вписку, например). Он - вне движения.

Такие люди часто выступают в качестве системных паразитов. Их лукавство заключается в эксплуатации эстетики, каких-то внешних форм. А цель одна: возможность "оттянуться". Подобных хитрецов вы встретите повсюду: их сегодня часто называют словом "хиппи". Именно такие люди тянут последние соки из агонизирующего тела Системы. Именно они в неё привносят уголовные тенденции (наличие которых "патриархами хиппизма" традиционно замалчивается).

Если бы движение отказалось от прежней эстетики и бестолкового бродяжничества (чего, конечно же, не будет - достаточно вспомнить о непопулярности идей Сталкера, Воробья и Генерала в конце 80-х)6 Система сумела бы выжить, сохранив свой дух. Но, видимо, не суждено.

Жаль: это был уникальный агент социализации. Дававший шанс на приобщение к культурному богатству, шанс на интеграцию в культурную среду любому. Сегодня наше общество гораздо в большей степени раздроблено, гораздо в большей степени несправедливо - и при этом социальное образование, ранее смягчавшее подобную несправедливость, оказалось в состоянии упадка.7

В России нет такого совершенного, отлаженного механизма компенсации - дающего любому человеку шанс найти свой путь, осуществить свободный выбор - каким в СССР была Система. Может, ему всё же предстоит возникнуть?

Однозначно - новое движение не будет больше называть себя Системой, и наследовать эстетику хиппизма. Оно сможет состояться, только если творчески переработает идеологию предшественников, отбросив всё внешнее - и, тем более, наносное.

Таким движением может стать только движение ненаркотическое, некриминальное, неполитическое; ориентированное на труд и трудолюбие - и избегающее создавать вокруг себя ненужную шумиху (точно так же, как Система, неформальное и децентрализованное).

Когда в Системе критикуют ясную, понятную идеологию и чёткие традиции, как правило, приводят в качестве примера страны Запада: где нет какого-то единого, оформленного андеграунда. Конечно! Он там и не нужен: развитые страны создали внутри себя мощнейшие компенсаторные структуры. Там очень тёплое, уютное и окружённое заботой государства "дно" - которое для нас, пожалуй, "небо". Определимся раз и навсегда: мы с вами - граждане Третьего Мира. Жёсткая жизненная ситуация является причиной и оправданием самоорганизации андеграунда, его идейного сплочения.

Целесообразность этого находится в прямой зависимости от степени несправедливости, царящей в обществе. Чем более оно немилосердно к человеку, тем более ясным и однозначным должно быть альтернативное мировоззрение, тем строже должны соблюдаться традиции взаимопомощи.

В противном случае движение, подобное Системе, окажется несостоятельным.

СИСТЕМНЫЙ ПИПЛ И СВОЙ ЧЕЛОВЕК

Идеал человека 1 был гораздо шире представления о безупречном представителе движения как такового. Считалось, что Система - отнюдь не единственный путь для развития личности, и этот путь подход ит не для всех. Она признавалась в качестве катализатора развития, жизненного этапа - но никак не в качестве смысла всей жизни.

Как уже упоминалось, целью существования Системы был духовно - творческий поиск,2 а так же поддержка идейно близких, родственных людей (по каким-либо причинам "выпавших из общества"). Она основывалась на взаимопомощи; способствовала творческой реализации, служила интересам выживания.

Для того, кто полностью определился в духовной области и как-то адаптировался в социальной среде, участвовать в движении было необязательно. Такие люди находились где-то рядом, но занимались своими делами (будь то творчество или духовная практик а), активно не вовлекаясь в жизнь андеграунда. У каждого из них была своя определённая "специализация": общались они в первую очередь с теми, кто проявлял интерес к их деятельности (помогая им пройти такой же путь).

Но эти люди были для движения своими: и, конечно же, их отстранённость от бурлящего котла Системы никогда не вызывала нареканий. Эта отстранённость объяснялась их желанием сконцентрировать усилия в избранном русле, и продолжать своё дальнейшее р азвитие, не отвлекаясь на второстепенные детали: такая позиция не противоречила идеалам движения (она была логическим продолжением, итогом успешно осуществлённого поиска).

Для движения контакт с подобными людьми был величайшим благом, так как именно от них шла информация, и именно они помогали отыскать свой индивидуальный путь другим. Чем больше было их вокруг Системы, тем больше было возможностей для углублённого поиска , тем шире был выбор.

Итак, в Системе представление об идеальном человеке (которое служило ориентиром личностного развития) первоначально формулировалось следующим образом, это:

  1. Человек, испытывающий любовь ко всем живущим, альтруист.
  2. Он проявляет некую духовную активность (внутреннего или внешнего характера);
  3. Он полностью самостоятелен, самодостаточен (свободен для того, чтоб помогать другим - и развиваться дальше самому).

     

Любовь рассматривалась как доброжелательность, готовность поддержать того, кто попросил о помощи (нечто, отличное от мизантропии) - и как активная, бескорыстная помощь, оказываемая себе подобным.3 Любовь в Системе понималась, прежде всего, как добрые дела: они свидетельствовали о духовности того или иного человека.

Эти действия должны были быть мудрыми, уместными, естественными; лишёнными шумихи или нарочитости. И в этом пункте никакой разницы между системным пиплом исвоим человеком не существовало: ЛЮБОВЬ БЫЛА ГЛАВНЫМ КРИТЕРИЕМ. Считалось, что тот , кто живёт по любви, живёт правильно - а без неё всё остальное полностью теряло смысл (и потуги на духовное развитие, и творчество). Поэтому при встрече с новым человеком, прежде всего, обращали внимание на его поступки в отношении других: пытались поня ть, насколько он альтруистичен. Если в человеке обнаруживалось это качество, пиплы считали его полностью заслуживающим доверия, достойным всяческой поддержки: и моральной, и материальной.4 Для остальных (не проявляющих в своих взаимодействиях с людьми любви) важней считалась помощь в изменении мировоззрения. Таких материальная забота может развратить: поэтому она и не являлась для системного пипла моральным долгом.

Итак, понятия свой человек и пипл в первом, главном пункте, были почти полностью синонимичны. Люди, пытавшиеся развивать в себе любовь, формировали некую единую среду: само движение и его ауру. Это был совершенно особенный мир - с более гармоничными отношениями между людьми, чем в окружающем обществе. Именно на этом уровне осуществлялось прогрессивное влияние Системы: возникавшие внутри движения традиции и способы взаимодействия отчасти заимствовались богемой, интеллигенцией, религиозными кругами5 - становились достоянием их субкультур.6

Системный пипл и свой человек различались разве только тем, что первый всегда активно поддерживал деятельность движения (а значит, знал его идеологию, традиции) - а второй мог не иметь к нему прямого отношения. Но это были люди с очень близким, родственным мировоззрением: стремящиеся приблизиться к альтруистическому идеалу. Эти люди различались главным образом по способам проявления духовной активности, и по способам реализации свободы - любовь же была их общим признаком.

Духовная активность, в свою очередь, подразумевала серьёзную вовлеченность в культурный процесс: как изучение и осмысление накопленного достояния (в этом случае активность была направлена внутрь человека, энергия расходовалась на его развитие) т ак и прямое, непосредственное участие в нём (активность тогда направлялась вовне, была адресована другим людям). Первое прешествовало второму, но не всегда к нему приводило: становиться творцом или популяризатором культуры было нужно не каждому, не каждый находил в этом своё предназначение.

Для представителей Системы было характерно сравнительное изучение различных религиозных доктрин и духовных учений, этических и философских концепций - или же различных взглядов на историю, теорию и практику искусства, на проблемы культурологиче ского плана. Целью было обрести свой собственный духовный путь - или же найти точку приложения талантов и способностей.

В движении, конечно, были люди, полностью определившиеся в религиозной и мировоззренческой области - так же, как и состоявшиеся в качестве творцов (последнее касалось, в первую очередь, деятелей русского рока). Но, в целом, это было больше характерно для своих людей, для выходцев из Системы - нежели для её представителей (кроме описанных выше подвижников). Наличие конкретных религиозных взглядов, глубокой философской позиции, или же весомых результатов творчества не считалось обязательным для каждого пипла7: как человек духовно ищущий, он должен был стремиться к этим результатам - делать это честно, искренне, с самоотдачей. Именно такого человека (если он старался поступать альтруистично, знал и соблюдал системные традиции взаимопомощи) и называли словом "пипл".

Люди, профессионально занятые творческим трудом, и люди, посвятившие себя религиозной практике, находились от движения в пределах досягаемости: рядом с ним, но не сливаясь с ним. Это способствовало как свободе творчества (от узкой социальной ангажированности)8 так и сохранению чистоты, аутентичности религиозных традиций. Такое положение вещей служило всеобщему благу: каждый занимался своим делом: будь то духовный поиск - или работа с его результатами, реализация.

Когда олдовые провозглашают Систему "особым духовным путём", они приписывают движению неадекватные (и непосильные) функции. Это приводит к непродуктивному синкретизму: мешанине из несовместимых, вырванных из разного контекста частей, и формирова нию интеллектуального суррогата. За такой солянкой стоит не обладание "универсальной истиной", а коллекционирование поверхностно, вульгарно истолкованных понятий, не связанных с реальным мистическим опытом (за который выдаются трансовые, изменённые состоя ния, или пошлое наркотическое опьянение). От Системы в результате отпочковываются тоталитарные культы во главе с новоиспечёнными "гуру", и из неё выходят окончательно запутанные, погружённые в нелепые фантазии люди (пример тому - толкинисты).

Такой исход можно считать полным провалом духовного поиска.

Система не давала человеку окончательного ответа на вопрос о его индивидуальном предназначении. Она была "катализатором" мировоззренческо-этического поиска, стимулировала выработку собственной позиции - не претендуя при этом на знание о единственно правильном образе жизни (что вело бы к политическому экстремизму).

Неправомерно так же наделять движение какими-то исключительными полномочиями в области искусства: оно дополняло богему, но не отменяло её.9 Система давала толчок, ускорение, способствовала творческому "возгора нию" личности: она была трамплином, с которого человек мог "взлететь". Идея изменить мир к лучшему (путём воздействия на современную культуру) была частью системного менталитета - но она могла реализовываться также вне движения как такового, индивидуально . Человек мог получить от движения творческий импульс, а далее - действовать самостоятельно.10

Если же он становился подвижником, совершал какой-то радикальный творческий прорыв, посвящал себя служению человеческому благу в области искусства (ради чего оставался в Системе) это было идеальным вариантом - но подвижников было немного. Их уважали, всячески им помогали - в целом, такое творчество было крайне желательным для пипла, но (в отличие от духовного поиска) необязательным.11 Оно уже являлось внешним проявлением духовного потенциал а, и было производным от любви.12 Будучи целостным, искренним, полностью некоммерческим - оно, тем не менее, затрагивало души многих, никого не оставляя равнодушным.

Будучи связан с Системой по образу жизни, своим творчеством человек говорил о вещах общезначимых: иначе оно оказалось бы скучным и мало кому интересным. Его плоды могли ничем не отличаться от произведений просто серьёзного, искреннего человека, наделённого этическим началом и стремлением к духовности: если это было настоящее искусство, оно выходило за рамки движения как такового. 13

Итак, отыскав свой путь в духовной области или творческой деятельности, человек достигал основной цели движения: дальнейшее пребывание в нём (чаще всего) становилось бессмысленным. Наступало время усердной работы над найденным, время реализаци и: и он, с формальной точки зрения, покидал пределы Системы - но не терял с ней контакт, оставаясь своим человеком. Вместе с этим, он (как правило) находил скромное и достойное место в обществе, свою социальную нишу.14

В Системе всё имело смысл, всё было подчинено целям духовного поиска и (в идеале) творческого подвижничества. Для того, чтоб этот поиск был реальным, а не иллюзорным, пипл стремился развивать в себе любовь и альтруизм, следовал традициям вз аимопомощи. Для того же, чтобы помогать другим и самому духовно развиваться, он нуждался в свободе: в самостоятельности и самодостаточности.

Свобода подразумевала способность критически мыслить, самому формировать свои взгляды - а не полагаться на идеологию в готовом виде. Человек должен был действовать адекватно сложившимся обстоятельствам, не следовать застывшей догме (идеология Систе мы постоянно совершенствовалась, допуская возможность существования множества различных версий: между их сторонниками шли открытые дискуссии). Лидерство в движении могло быть только ситуационным, оно длилось в ходе конкретного дела - заканчиваясь при осуществлении поставленной задачи.

Свобода подразумевала сознательный выбор: человек жил так, как сам считал нужным жить в свете любви и духовности. Система была "выходом из игры", она существовала как бы дистанцированно от "большого общества", на обочине. Это был сознательный уход, а не протест (системный пипл был занят позитивными делами, а не бесконечным отрицанием чего-то). Представители Системы не были ориентированы на то, чтоб эпатировать людей, к примеру, внешним видом - они хотели, чтобы завязался диалог. Они стремились дать какой-то шанс другим: к тусовке мог подойти кто угодно, и заговорить с пиплами. С ним побеседовали бы об универсальных, общечеловеческих ценностях: о необходимости духовности, любви, свободы.15

Считалось, что свободный человек не создаёт другим проблем, и не является для них обузой.

Как минимум, пипл должен был уметь сам о себе позаботиться, и в полной мере владеть навыками выживания: знать способы честного заработка. Без этого нельзя было идти на трассу (так как ехал человек не в пустоту, а к собратьям на вписку - он не мог себе позволить тунеядство, "оттяг" на флэту за их счёт).16

В идеале же, свобода означала для пипла способность беспрепятственно помогать другим17 и осуществлять духовную активность18 (для чего стремились сбросить давящие социальные ограничения).

Система позволяла человеку жить - ради высших целей - в положении маргинала, но не заставляла оставаться в этой роли навсегда. Напротив: переходный, временный характер нахождения в Системе полностью осознавался ищущими (только подвижник мог оставаться в движении сколь угодно долго).19 В большинстве же случаев, человек со временем покидал Систему, оставаясь для пиплов союзником и другом.

Те, кого называли своими людьми, уже всегда работали, имели профессию или владели ремеслом (как минимум - учились). Они были самостоятельны, но находились внутри социума - это было главное отличие. Система не навязывала всем и каждому один определённый образ жизни: движение лишь декларировало, что свободный человек предпочитает находиться в стороне от власти и контроля.

СИСТЕМНЫЙ ПИПЛ (с кем жили)СВОЙ ЧЕЛОВЕК (с кем общались)
Любовь (необходим и 1, и 2 критерий)20Любовь (необходим и 1, и 2 критерий)
1) Помощь себе подобным
- знание и соблюдение системных традиций
- активная забота о других пиплах
1) Помощь себе подобным (в собственной среде), а так же:
- доступность для духовно ищущих
- открытость для Системы
1) Помощь себе подобным (в собственной среде), а так же:
- доступность для духовно ищущих
- открытость для Системы
2) Альтруистическая установка
- доброжелательность
- готовность помогать тем, кто просит о помощи
Духовная активность (1- обязательно, 2- желательно)Духовная активность (1- обязательно, 2- желательно)
1) Поиск, с тем или иным акцентом21
- культурно-творческий22
- мировоззренческо-этический23
- религиозно-мистический24
1) Результаты поиска:
- глубокие познания в какой-либо гуманитарной области, или
- духовная практика, приобщённость к какой-либо религиозной традиции
 
2) Творчество, с порывом изменить мир к лучшему (или служение этому общему делу)252) Серьёзная творческая деятельность
Свобода личности (хотя бы 1)Свобода личности (хотя бы 1)
1) Самостоятельность
- умение не создавать другим проблем (осознанное поведение, ответственность)
- способность самому о себе позаботиться (владение навыками выживания, знание способов честного заработка)
- критическое мышление
1) Самостоятельность
- умение не создавать другим проблем (осознанное поведение, ответственность)
- способность самому о себе позаботиться (постоянная работа, достаточно стабильный доход)
- терпимость
2) Самодостаточность (отсутствие "привязок")
- возможность беспрепятственно осуществлять духовный поиск или творческий прорыв
2) Реализация призвания
- высокий профессиональный уровень (или процесс обучения)
- дистанция от власти и контроля

 

Если духовно ищущие были активом движения, а свои люди - аурой, то творческие подвижники были его ядром. Именно на этом уровне шло самовоспроизведение Системы (как уже упоминалось, лидерство в ней было только ситуационным, связанным с конкретным делом - и заканчивалось с достижением намеченного результата). Бессменных, постоянных руководителей движение не знало: Система просто не нуждалась в них (идеология была важнее). Если возникала всё-таки необходимость руководства (скажем, при организации рок-клуба, в состав которого входили, наряду со своими людьми, и пиплы) доминировал демократический стиль, на основе выборности и сменяемости (иначе творческий дух в нём терялся). Воздействие же системного мифа шло не от "гуру" к своем у ученику, а от творца-подвижника к аудитории: такое воздействие осуществлялось через творчество - не через личное наставничество. Разговоры же на идеологические темы велись среди пиплов как среди равных: считалось, что "каждый имеет право сказать". Творческий человек воспринимался не как вождь, а как посредник, культурный медиум, извлекающий текст из контекста, получающий "откровение" (которое при этом становилось общим достоянием, а не атрибутом личной власти). Идеология постоянно оспаривалась и уточнялась, бытовали различные версии мифа: он жил как бы сам по себе. Системный миф мог развернуться в человеке непосредственно, без помощи наставника: при восприятии одних только произведений искусства, созданных его носителями.

Новых представителей движения порождал именно миф, а не олдовые (как утверждается самым значительным исследователем Системы Т.Б.Щепанской).26Олдовые могли породить только новых ол довых: вместе с пионерами они находились на периферии движения, имея к нему весьма отдалённое отношение.27 Стадия "пионерии" и стадия "олдовости" - не что иное, как отклонения от нормального развития. Пионером становился тот, кто слишком рано примыкал к движению (Система не была расчитана на подростков) - и этот период отражал обычное взросление. У того, кто приходил в движение уже сформировавшейся личностью, "этап пионерии" отсутствовал - именно так и должно было быть. Олдовые же - просто люди, сбившиеся с курса. Знание тонкостей социального взаимодействия, по Щепанской, со временем превращало пипла в своекорыстного лидера (если он, конечно же, не "возвращался в общество"). Не обязательно! Это же самое знание делало человека и просто свободным. Оно не было мистически "отравлено": системный пипл не превращался под его воздействием в типичного олдового. Был выбор: или стать манипулятором, или стать свободным от чужих манипуляций. Пипл выбирал последнее: при этом он, конечно, знал всё об "энергии" не хуже олдового.

В Системе не было ни пионеров, ни олдовых - были лишь системные пиплы. Тон задавали подвижники - но это не значит, что духовно ищущие находились по сравнению с ними в каком-то приниженном положении: они просто меньше работали на движение. Стать подвижником мог каждый: не было барьеров, кроме внутренних, психологических. Ведь это означало самоотверженное служение заведомо утопической цели ("измененить мир к лучшему"): не каждый был пассионарием, не каждый был готов стать частью мифа. Да и не каждому был предназначен этот путь.

Большинство со временем покидало движение (закончив поиск, нужно было "уйти вовремя, по-честному", так как "горение" прекращалось). Те же, в ком зажигался огонь служения идеалу, в движении оставались (естественным образом привлекаясь к нему): их творчество освещало дорогу другим.

Программу-максимум (оставить след в культуре) могли осуществить лишь единицы: эти люди создавали миф. Но и работа остальных не пропадала даром (не каждый был, конечно, одарённым): они поддерживали миф, служа если не культуре в целом - то, по крайней мере, сохранению творческой атмосферы движения.28

И, наконец, на общее дело Системы работали её хранители: помощники и критики (в частности, самиздатчики). Значение этих людей часто преуменьшается, так как они оставались в тени творческих "звёзд". Но без талантливых соратников29 (организаторов конкретных дел, а не увитых лаврами "приподнятых" вождей) ничего бы не состоялось: они перебрасывали мост от абстрактного мифа к реальности. Они, опять таки, участвовали в творческом процессе, они были по движниками.

Три перечисленные категории подвижников составляли ядро движения: это были взрослые, зрелые люди, но никак не "олдовые".

ЖИЗНЬ СИСТЕМЫ

Системный образ жизни полностью реализовывался лишь в коммунах, на флэтах, в процессе вписки. Высшим его проявлением, апогеем пассионарной активности, было создание коммун - а без флэтов и вписок вообще не могло быть Системы. Можно разделить системные традиции на четыре пары соответствий: коммуна - сейшн, флэт - квартирник, вписка - стрит, тусовка - автостоп1 (в порядке убывания их сложности: при этом более сложная традиция включала в себя, как элемент, менее сложную). Первый член диады соответствует осёдлой жизни в городе, второй связан с практикой путешествий (системный образ жизни заключался в чередовании этих периодов). Две первых диады отражают уровень творческой реализации: деятельность пассионариев, ядра движения. Две последних диады отражают уровень поиска: их осуществлял актив движения. При этом то, что делал актив, делало и ядро движения: так, вписывали абсолютно все пиплы.2

Коммуной было добровольное, идейное3 объединение людей: с целью катализации творчества4 в процессе совместного проживания. Движение выработало общие принципы организации коммун, знание которых помогало уменьшать количество конфликтов:

1) Коллективное творчество (являвшееся основой для объединения, его причиной и конечным смыслом) должно было начаться до формирования коммуны. Люди знали, чем они хотели вместе заниматься: выступать на сейшенах, записываться (типичные коммуны создавались рок-группами), проводить спектакли, снимать фильмы (коммунытеатральных трупп), организовывать выставки, акции (объединения художников), устраивать чтения, издаваться (поэты и прозаики).5 Основатели коммуны должны были уже что-то делать, и на этой почве знать друг друга. Совместная жизнь не могла сделать чуда, вызвать творческий процесс как таковой: она была способна лишь катализировать уже идущий.6 Первый шаг в искусстве каждый человек должен был сделать самостоятельно: коммуна подразумевала уже некий результат духовных поисков её участников - их творческий выбор. Целью их объединения был единый порыв, взаимовдохновление, усиливание "горения": чтоб быть услышанными (и, в пределе, посодействовать гуманизации культуры своим творчеством). Деятельность коммуны была направлена вовне, на окружающее общество.

2) Должна была соблюдаться одинаковая степень участия и распределения обязанностей (власти). Каждый активно участвовал в общем деле, делал всё, что только мог: и в том, что делал лучше остальных, был лидером (при возникновении соответствующей ситуации). Постоянного, универсального лидера не было. Обязанности и права распределялись равномерно: каждый специализировался на чём-то своём, а неприятные, рутинные работы (точно так же, как координирующие функции) выполнялись пиплами по очереди. Каждый должен был уметь работать и уметь руководить: в коммуне все были равны, и каждый был хозяин.7

3) В коммуне еда была общей, и существовала общая касса8 (для поддержки творческой деятельности; для оплаты жилья, коммунальных услуг; на "чёрный день"). Совместно покупались вещи, необходимые для творческой деятельности коммуны9 - если же они принадлежали одному из участников, то свободно использовались в целях этой деятельности.10

Частная собственность сохранялась: общими могли быть только те предметы, которые были необходимы для совместной деятельности - они приобретались совместно.11

4) Коммуна устанавливала ту или иную форму сексуальной дисциплины. Если участники обходили этот вопрос стороной, то впоследствии он становился источником постоянных конфликтов и внутреннего напряжения. В идеале, коммуна строилась из стабильных моногамных пар12 (при этом каждый занимался творчеством, а не был "приложением" к супругу).

Или же все пары образовывали групповой брак13 свингерского типа.14 Или же участники между собой договаривались заниматься сексом только вне коммуны: так, чтоб эта сфера жизни не пересекалась с творчеством, не мешала делу.

5) В коммуне исключалось потребление наркотиков, и резко ограничивалось потребление спиртного. Творческий процесс страдает от интоксикаций, и там, где люди вовлекались в наркотизм или уходили в запой, неизбежно возникали проблемы с окружением, неизбежно появлялся криминал. Благодаря наркотикам и алкоголю в орбиту общения попадали различные тёмные личности, которые несли с собой серьёзные проблемы для пиплов; наркотики также давали властям лишний повод, "зацепку" для борьбы с инакомыслием.15

6) Человек нёс личную ответственность за тех людей, которых он привёл в коммуну в гости - и, тем более, на вписку.16 Вписка конкретного человека на территории коммуны осуществлялась после соответствующей просьбы: при отсутствии возражений со стороны хозяев.17 Спорные вопросы, касающиеся людей, решались участниками коммуны коллективно, за закрытыми дверями (чтоб не умножать обид). "Выписка" осуществлялась большинством голосов. Приём новых участников - единогласно.

7) Коммуна избегала привлекать к себе внимание; держалась на дистанции от общегородской (не системной) тусовки. Общим достоянием становились результаты творчества пиплов, а не их личная жизнь. Влиять на общество своим примером не означало выставлять себя напоказ: скорее, это понималось как открытость и готовность к диалогу, как готовность рассказать о принципах в ответ на искреннюю просьбу.18 Пиплы всегда были где-то рядом, но не мозолили глаза своим присутствием. Организаторы коммун были сосредоточены на творчестве; общались преимущественно с теми, кто уже нашёл свой путь. Между тусовкой и коммуной был особый "фильтр" из доверенных людей (посредников): у неё была сильная аура, группа поддержки. Как правило, путь к той или иной коммуне открывался на флэтах, а не на уличной тусовке.19

8) Коммуна мыслилась как городской феномен. Для её существования был жизненно необходим поток свежей информации, связь с культурной жизнью, связь с Системой в целом: это было возможно только в городских условиях. Если коммуна организовывалась в сельской местности, в её состав всегда входила городская часть в ближайшем центре ("представительство") - иначе творчество было обречено на затухание.

9) В коммуне апробировались новые формы социального взаимодействия (она всегда шла дальше системной традиции, обогащая её). Шёл алхимический процесс взаимопревращений мифа и реальности. Как правило, он отражался в самиздате: в декларациях и манифестах.

10) Коммуна всегда была временным образованием. При достижении творческой цели она передавала эстафету новым коллективам (часто отпочковывающимся от неё) и самораспускалась. Ведь в коммуне получал своё развитие порыв, а он не мог быть вечен! Негативный опыт не достигших ничего коммун был для Системы так же ценен: это помогало корректировать идеологию движения, не повторять ошибок.

Коммуны организовывались ядром движения: творческими пассионариями. С их деятельностью связывались такие явления, как сейшн, выпуск магнитоальбома (или самиздата).20 Эти акции проводились по определённому сценарию, имели под собой традицию.21 Например, структура сейшена, как правило, была трёхчастная: сначала шла акустика, потом "электричество", и, наконец - тяжёлый рок (по возрастанию "давления").22 В этом проявлялось желание организаторов построить действо так, чтоб каждый был услышан и воспринят (прямая противоположность тактике "разогрева", применяемой в шоу-бизнесе).23 Средства шли лишь на аренду зала и витальные потребности исполнителей (чтоб не умерли с голоду) - это не было бизнесом.24 Часто проводились и вовсе бесплатные (даже убыточные для организаторов!) мероприятия. Функцией сейшена было - воздействовать на широкую аудиторию.

Рок-культура была экспансивной. Её создатели стремились вовлекать в свою орбиту как можно более широкий круг людей, и в то же время (парадоксальным образом) сохранять неангажированный,25 некоммерческий характер творчества. Этот импульс проявлялся в выпуске магнитоальбомов: записи рок-групп в восьмидесятые годы доходили до самых глухих уголков СССР. При этом исполнители не думали ни о какой защите прав по части тиражирования: чем большее количество людей могло их услышать, тем лучше было для общего дела.

В самиздате же фиксировалась, осаждалась идеология Системы, выносились на обсуждение её насущные проблемы. Главное же - концентрировались новые идеи: без самиздата движение не могло развиваться. Точно так же, как и магнитоальбом, самиздат имел свою традиционную структуру:26 кроме русского рока27 существовала ещё одна сходная разновидность искусства: рок-эссеистика (в отличие от рок-журналистики, непосредственно не связанная с освещением музыкальной жизни). Точно так же, как рок-музыка, самиздат не был исключительно прерогативой Системы (он существовал в литературно-поэтических кругах всегда, и как явление оформился ещё в пятидесятые: задолго до возникновения Системы). Но именно движение придало этому явлению самодостаточную форму. Системный самиздат шёл дальше аннотации концертов или публикации непризнанных в литературном мире авторов. Он освещал определённый образ жизни: "склеивал" воедино культурный миф, придавал ему целостность и законченность. Если рок был душой творческого андеграунда, то самиздат был его рупором. Копирование отдельных материалов номера читателями никогда не ограничивалось: приветствовалась и перепечатка их без всякого согласования с редакцией и автором (только с их указанием) в других изданиях. Самиздат был экспансивен - точно так же, как и русский рок. Именно направленность на максимальное распространение информации без связи с личной выгодой (а часто и в ущерб ей) отличает самиздат от прочей периодики - где вопрос вознаграждения принципиален для автора, а редакцией ценится эксклюзивность. Форма же выпуска номера - несущественна (это может быть и "типографский самиздат", и сайт - всё, что угодно). Попытка определения самиздата с точки зрения машинописно - ксероксного антуража классических номеров настолько же непродуктивна, как определение русского рока с чисто жанровых позиций.

Итак, творческая жизнь коммуны имела внешнюю направленность: её влияние выходило за пределы андеграунда и ощущалось в городе, где она находилась.28Если этого не наблюдалось - значит, коммуна была неудачным проектом: в идеале же, её участники должны были оставить и какой-то след в культуре.

Подобная деятельность могла осуществляться также на флэтах, но не была для них настолько же необходимой: если все коммуны представляли собой творческие центры, то флэта были (в первую очередь) центрами поиска.29 Его направленность зависела от интересов хозяина (три возможных акцента описаны выше). Невидимая паутина связей между системными флэтами опутывала всю страну: в любом районном центре был как минимум один подобный дом, а в крупных городах - десятки. На флэтаактивно приглашались свои люди: те, кто мог о чём-то рассказать, прочитать импровизированную лекцию, одним словом - те, кто помогал осуществляться поиску. Здесь устраивались чтения, дискуссии, формировались (если позволяли средства) библиотеки, аудиотеки.30 Если влияние коммун распространялось за пределы андеграунда, на "большое общество" - то флэта работали на мир Системы. Их активность была направлена внутрь движения (если сейшн был открыт для всех желающих, то квартирник - только для узкого круга ценителей).31

Квартирники работали на субкультуру. Подобные мероприятия устраивались преимущественно в сквотах, на флэтах - что было показателем уровня их развития.32 На квартирниках "обкатывались", совершенствовались новые программы: песни, что на них звучали, становились позже общим достоянием на сейшенах. Коммуны так же проводили подобные мероприятия на своей территории, но для них была важней уже организация сейшенов (часто этому соответствовал переход из "акустики" в "электричество"). При этом и коммуны, и флэта активно занимались впиской.

"Флэт" был, по определению, таким местом, где возможна длительная вписка, и были открыты двери как для системных пиплов, пришедших с трассы (даже не разделяющих интересов хозяина) так и для своих людей, имеющих сходные интересы. "Вписка"33 же была лишь временным приютом, и устраивалась в домах тех пиплов, которые жили с "цивильными" семьями (если это не было насилием над родственниками), в студенческих общежитиях (с мягким режимом), или осуществлялась своими людьми (при общности интересов со вписчиком).

Нарушение этих принципов было явлением нежелательным.

Исключения были возможны (и необходимы) только при знании общего правила, которое способствовало интересам выживания. Вписка без оценки личности пришедшего всегда была опасна.34 Вписка без наличия каких-то общих интересов означала риск возникновения бессмысленных конфликтов.

Если пренебрегали критериями оценки человека, и хозяина подводило чутьё, флэт неизбежно превращался в притон: где, кроме пьяниц и "торчков", вскоре начинали появляться уголовники.35 В лучшем случае это заканчивалось серьёзным конфликтом с соседями, "мордобоем". В худшем - проливалась кровь при столкновениях с блатными; или же хозяина флэта судили в связи с найденными в ходе обыска наркотиками в чьей-то сумке (или даже краденым!)36, по обвинению в "совращении малолетних" (благодаря стараниям родителей какой-нибудь блудной дочери)37, или по обвинению в организации притона.38

Если в городе была действительно налажена система (оперативная связь между флэтами и местами вписок ("цепочки")39, компетентное посредничество между ними и тусовкой,40 связь с пиплами из соседних городов41) возможность ошибок и сбоя была минимальной. Духовно ищущий мог сразу же попасть в необходимую среду.

Традиции системной вписки заключались в следующем.

Во-первых, вписка была проявлением взаимопомощи в деле духовного поиска или творчества: она была расчитана на представителей движения и на своих людей.

Как свои люди вписывали пиплов, сохраняя дистанцию от движения (предпочитая иметь дело только с имеющими сходные интересы) - так и пиплы вписывали своих людей, предпочитая иметь дело лишь с людьми своей направленности. Что это значит? Не оставить своего собрата на улице было делом долга (пипл был обязан позаботиться о впискедругого системного человека: если это было невозможно сделать самому, то он просил кого-то из своих друзей). Забота же об искреннем духовно ищущем42 (не успевшим познакомиться с Системой), или вписка своего человека - были естественным проявлением альтруизма. В принципе, пипл мог бы этого не делать (обвинять никто не торопился бы), но в его душе остался бы плохой осадок, это было против совести - и, в целом, заботиться о родственных душах в Системе считалось необходимым делом (для развития своей же собственной духовности).

На практике, вписывали и системных пиплов, и своих людей: первых, разве что, дольше. Предполагалось, что свой человек вскоре найдёт себе подобных (художник - свяжется с богемой, писатель - с интеллигенцией, верующий - со своей деноминацией) и люди его круга о нём позаботятся.

Свои люди из вышеописанных трёх сфер заботились подобным образом и о пиплах: пока те не выходили на контакт с движением.

Вписка остальных, не подпадающих под определение пипла и своего43, была вопросом личной мудрости. Кто мог о ком-либо реально позаботиться - заботился. Но бестолковой мизантропией движение не занималось.44

Если встречался человек, наделённый любовью, духовно активный - но несамостоятельный, моральная помощь была важней материальной (старались "не кормить человека постоянно рыбой, а учить ловить её самому"). Его не вписывали на длительный срок (предполагалось, что такие люди не должны куда-то ездить) - но с ним общались, старались помочь определиться: стать реально более свободным, независимым.

Если же встречался добрый, работящий человек - но ничем серьёзно не интересующийсяся, ему считалось целесообразней помогать материально, но не тратить на общение с ним много времени: таких людей, опять таки, не вписывали слишком долго (просто жить, работать можно было там, где ты родился - если человек куда-то ехал, он должен был что-то из себя представлять, или что-то серьёзно искать).

Одним словом, вписка человека, отвечающего, кроме главного критерия оценки (любви) лишь одному из двух других, считалась делом совести. Никто не мог кому-то посоветовать, как нужно поступать в конкретном случае: всё делалось интуитивно (правила служили только общим ориентиром).

Во-вторых, вписка была для системного пипла важнее автостопа: сначала нужно было помогать другим, а уж потом и самому расчитывать на чью-то помощь (путешествовать).

Как уже упоминалось, существовало правило "вписывать больше, чем вписываться". Это позволяло вовлекать в движение тех, кто реально нуждался в помощи: выходцев из социальных низов, беглецов из деревни и депрессивных регионов - тех людей, для которых оно было едва ли не единственным шансом приобщения к культурной жизни. Открытость по отношению к выходцам из народа, самородкам, было отличительной чертой Системы: коммуны, флэта, вписки не должны были перегружаться, чтоб для подобных - родственных - людей осталось место.45

К тому же только тот, кто сам (и длительное время) вписывал, мог осознать, насколько тяжело и сложно быть хозяином флэта - он становился в результате ответственным, "беспроблемным" вписчиком.

Вписка была фундаментальной системной традицией: в этом процессе отражалась вся идеология движения. Любой её отдельный пункт можно проиллюстрировать конкретным примером из области вписки, и связанных с этим процессом проблем. Вписка была наглядным выражением любви и гуманизма: человек, сознательно её практиковавший,46 был человеком серьёзным во всех отношениях - и полностью заслуживающим доверия. Такие люди были костяком движения, его основой.

Вписка (в чём состоит её уникальность) была открыта для незнакомых людей, а не просто для личных друзей. Именно это и требовало существования чётких критериев оценки, так как времени на долгие размышления не было: дилемму "вписать - не вписать" приходилось решать безотлагательно. Заслуживающий заботы, достойный человек не должен был остаться на улице. Чужак (агрессивный, эгоистичный, недалёкий человек) не должен был проникнуть внутрь движения. Всё было очень серьёзно.47

Перед тем, как кого-то вписать, пипл встречался с ним на нейтральной территории (на тусовке), или же с этим человеком предварительно беседовал его друг (дававший, соответственно, рекомендацию), или приезжий, появляясь на пороге флэта, говорил, каких системных знает в своём городе (по крайней мере, чем конкретно он интересуется). Вписка "наобум", любого появлявшегося на пороге человека, не практиковалась.

Итак, живя осёдло и работая, пипл вписывал у себя приехавших собратьев по Системе, и (при возникновении необходимости) своих людей.48 Он предоставлял им возможность отдохнуть с дороги (на два первых дня гости освобождались от работы по хозяйству). После этого вставал вопрос о продолжении вписки - или поиске альтернативного места ночлега. Хозяин сам предлагал гостю остаться: если же этого не происходило, тому нужно было искать другое пристанище, или продолжать своё странствие дальше. В том случае, если прибывший вызывал доверие, но местный пипл не мог его по внешним обстоятельствам вписать (или не мог продолжать дальшевписывать) - он рекомендовал приезжего своим друзьям. Если человек в дороге49 заболел, если на дворе была зима, если это была совсем юная девушка50 (или же герла с ребёнком)51: о приезжем заботились, разумеется, всеми возможными средствами. В этих ситуациях всегда делились пищей52, даже спустя два-три дня после прихода на вписку (в остальных случаях она добывалась совместно).

Совместное ведение хозяйства и совместное добывание пищи были общей практикой в Системе. Постоянный, неиссякающий поток гостей делал невозможным обычное гостеприимство, при котором с пришедшего в дом "сдувают пыль" и всячески ублажают: да и гости, порой, были самыми неожиданными для хозяина.

Так как никто человека не звал в другой город, он брал на себя часть ответственности за общее благополучие, заботился об общем котле: этой цели служил, в частности, стрит: заработок уличного музыканта.53 Навыки "стритования" были тем минимумом, обладая которым, человек имел право куда-либо ехать (или он должен был знать другие способы честного заработка). Если приезжий пипл оставался в городе, спустя какое-то время он искал себе работу (в чём ему активно помогали местные жители) и, наконец, с такими же, как он, приезжими пиплами, вскладчину снимал отдельный флэт. Цикл повторялся: возникало ещё одно место для вписки.

Но пока приезжий оставался жить в гостях, он никого с собой не приводил54 (других приезжих он знакомил с местными пиплами, и решение о вписке принимали они). Пока им не были установлены близкие дружеские отношения с хозяевами, он должен был утром, вместе с ними, покидать помещение55 (если от них не поступало предложения остаться) и забирать свои вещи - вечером же приходить не слишком поздно, и, разумеется трезвым. Гость должен был не создавать проблем, не быть обузой. Впоследствии он должен был готовиться к ответному гостеприимству (точно так же: тот, кто посылал к кому-либо на вписку гостя, должен был готов принять гостей и от него).

Существовало правило "тебе помогли один раз - а ты помоги другим два" (моральный долг при этом возвращали не конкретным людям, а Системе в целом). В результате движение самовоспроизводилось и ширилось: шла передача традиций взаимопомощи (идеология же генерировалась творческим ядром).

Итак, вписка (со стороны месных жителей) уравновешивалась стритом (со стороны приезжих). Осталось рассмотреть последнюю диаду традиций: тусовку и автостоп. Они находились на самом внешнем уровне системной жизни, будучи "верхушкой айсберга".56 Если традиции организации коммун (проведения сейшенов, выпуска самиздата) и создания флэтов (проведения квартирников) ассоциировались с духовной активностью (творчеством, духовным поиском); если фундаментальная традиция вписки (и связанного с ней стрита) были проявлением любви (взаимопомощи), без которой нельзя говорить о духовности - то традиции тусовки, автостопа были зримым проявлением свободы.

Свобода понималась как создание условий для взаимопомощи и творческого развития (она определялась через утверждение, а не через отрицание). Поэтому конкретная забота о других (вписка) была важнее личностной свободы для абстрактного духовного поиска (автостоп чаще служил целям поиска) - так как, не опираясь на любовь, нельзя было достичь духовности. Свобода без любви считалась ложной: сначала создавали предпосылки для духовности (практиковали помощь), а уж потом условия для этих предпосылок (избавлялись от социальных ограничений). Именно поэтому человек, в первую очередь, оценивался с точки зрения проявлений любви, а не духовной активности (поиска, творчества - главных ориентиров движения) - и, только в последнюю очередь, с точки зрения личностной свободы.

Нужно так же отметить, что системный образ жизни - как добровольная дистанция от социума - максимальным образом способствовал осуществлению конкретных проявлений любви, а не любви вообще (человек просто не мог проявлять её одновременно во всех мыслимых формах: он выбирал какой-то путь служения, в котором достигал высот). Каких же проявлений? Тех видов помощи, которые предоставляли другим максимальные возможности для осуществления духовного поиска или творческого подвижничества.

Именно в них заключалась "специализация" движения: для помощи в чём-то другом (например, в духовной или профессиональной реализации - за исключением творческого подвижничества) был более адекватен другой образ жизни. Постоянный поиск возможностей предоставления вписки для приезжих (что вменялось в обязанность каждому пиплу, живущему осёдло - устраняющиеся от постоянной вписки ради творчества были уже не пиплами, а своими людьми) сам по себе означал значительное "выпадение из общества", невольную маргинализацию. Если такое выпадение не было глубоко обоснованным, не было вызвано порывом поиска или творческой пассионарностью - оно приводило человека к внутреннему разрушению, опустошеню и деградации.

Системный образ жизни без порыва и горения приводил просто к люмпенскому состоянию: бытие в данном случае полностью определяло сознание ("до тридцати лет хиппи, после тридцати - бомжи"). Система же означала активное воздействие сознания на бытие, воздействие мифа на реальность: это давалось сверхнапряжением сил. Постоянно жить в таком интенсивном режиме было бы по плечу только "сверчеловеку" - поэтому после того, как рывок был осуществлён, исчерпывалось вдохновение, движение необходимо было покидать.

Если человек успешно завершил свой поиск - это было естесственным продолжением взятого курса. Если же пипл ничего не достиг - было честным, достойным поступком.

Итак, традиции тусовки и автостопа служили целям духовного поиска (творческого подвижничества) и помощи в осуществлении оного.

Тусовкой было место (как правило, в центре города или на набережной - иногда в каком-нибудь кафе) куда каждый человек, имеющий какие-либо интересы в гуманитарной области, мог свободно прийти. На тусовках можно было получить культурно значимую информацию: это были входные врата андеграунда. В крупных городах они были ежедневными, а в городах поменьше собирались раз в неделю (в некоторых же местах тусовки вовсе не было: системные пиплы встречались на каких-либо мероприятиях, и на флэтах).

Главной функцией тусовки был обмен информацией о текущих событиях культурной жизни (в самом широком диапазоне) и новых интеллектуальных веяниях. Общение осуществлялось на основе уже сформированных, конкретных интересов. Здесь можно было найти выходы на ту или иную среду (в зависимости от направленности поиска), или найти творческих единомышленников. И, наконец, сюда приходили приезжие в поисках вписки. На тусовке всегда присутствовали посредники, знакомящие тех или иных людей друг с другом (в этом проявлялась их забота о других). Каждый флэт, коммуна стремились иметь таких доверенных лиц.

Без наличия тусовки процесс вписки становился затруднительным, а новые люди вообще не могли получить необходимую помощь (одной из целей "тусования" всегда была - дать обделённым судьбой шанс на приобщение к культурной жизни). Автостоп без тусовки мог не найти своего завершения: в "пустынных" городах нельзя было продолжить свой духовный поиск, и трудно было поделиться творческими результатами (если только пипл не ехал по конкретным адресам - или же не находил своих людей). Если внутренней целью тусовки была помощь другим, то автостоп был на неё расчитан.57 Он всегда поэтому был чем-то мотивирован. Можно выделить следующие цели и возможные причины путешествия:

1) Гастроли андеграундной рок-группы или исполнителей: поездки с целью выступления на фестивалях, сейшенах, квартирниках (сюда же можно отнести другие характерные для коммуны (перечисленные в 1-м пункте) виды пассионарной активности). Такая деятельность должна была быть некоммерческой, осуществляемой "ради идеи", и при этом - общезначимой.

2) Стремление к реализации своих способностей в этическом, духовном творчестве (что почему-то невозможно в местах проживания). Желание объединится с единомышленниками для совмесной работы в области искусства.

3) Духовный поиск (с культурно-творческим, мировоззренческо-этическим, религиозно-мистическим акцентом). Желание чему-то научиться.

4) Обмен опытом между коммунами, флэтами в разных городах. Формирование новых творческих связей в Системе, и установление контактов со своими людьми в богеме, интеллигенции, религиозных кругах.

5) Кратковременная общезначимая цель: посещение фестиваля. Установление знакомств с пиплами в другом городе для последующего обмена информацией (в области общих гуманитарных интересов).58

6) Экстремальная жизненная ситуация (проблемы с блатными, "развод на квартиру", военный конфликт, безработица и голод в крае, необходимость "слезть с иглы").

7) Удушающая, агрессивная атмосфера в местах проживания: нетерпимое и ограниченное окружение, отсутствие культурной жизни.

8) Полное отчаяние на фоне разочарования в окружающем обществе ("срыв крыши").59

Просто так, без цели и причины, никто никуда не ехал. И подобной целью никогда не мог быть "оттяг", просто отдых: в Системе всё служило интересам творчества и личного развития - а то и целям выживания.

УПАДОК ДВИЖЕНИЯ

Следует специально отметить, что Система в вышеописанном виде была, в первую очередь, мифом. В отдельных городах рождались утопичные объединения - и вскоре распадались, не выдержав давления реальности. Но эта пульсация, чередование вспышек активности, была постоянной: миф всегда где-то внедрялся в реальность.

Поэтому (с учётом такого мерцающего, текучего, неуловимого, непостоянного характера) всё-таки можно сказать, что движение состоялось. Оно достигло результата: выходцы из Системы и околосистемного андеграунда "пробились", повлияли на культуру - возник самобытный русский рок. Тысячи людей благодаря движению успешно завершили свой духовный поиск; множество нуждавшихся приобщились к подлинной культурной жизни.

Конечно же, далеко не всегда идеология полностью отчётливо понималась пиплами (к тому же она была внутренне противоречивой)1, не всегда они сами вполне соответствовали всем критериям, не всегда соблюдались традиции. Было множество исключений из общего правила - люди часто действовали вообще интуитивно, полагаясь лишь на дух, атмосферу движения.2

Но существовал и миф: вполне конкретный, ясный, и словесно выразимый. Он был чем-то наподобие ствола, а метафорические, неопределённые, интуитивные прозрения являлись кроной дерева (собственно атмосферой движения). Если не было бы этого ствола, то не смогла бы удержаться крона.

Существовали разделяемые всеми (в общем виде) представления. Не могло быть "правил", состоящих сплошь из исключений (точно так же, как не было правила без исключения). Зная принципы движения, его традиции, любой мог развернуть в сознании системный миф, и претворить его в реальность. Ориентируясь же лишь на атмосферу, пипл становился заложником этого мифа, рабом Утопии: его дальнейшая судьба зависела от внешних обстоятельств, от поведения собратьев по движению. Он мог легко попасть в какой-то жизненный тупик, или испытать разрушительное разочарование (которое заканчивалось суицидом, наркоманией, цинизмом или экстремизмом).

А ждать чего-то от движения (не от себя) было бессмысленно. Миф раскрывался внутри, а не вне человека: и только такие активные, ответственные и самодостаточные люди в полном смысле слова "входили в Систему".

Когда говорили, что движение - это "система идей и система людей", то имели в виду взаимопереходы между мифом и реальностью. Попытка связно высказаться о Системе неизбежно переходит в мифологизацию.3

Вопрос только - что это за миф, и к чему он конкретно ведёт. У каждого движения есть декларируемые, и есть реально осуществляемые цели (социальные последствия). Первые могут быть и вообще недостижимыми, но, вдохновляясь ими, люди совершают великие дела здесь и сейчас. Даже не задумываясь, они делают то, на что у них без утопичной цели никогда не хватило бы ни решительности, ни энергии. В Системе таким внешне незаметным результатом было нахождение каждым пиплом, в конечном счёте, своего места в жизни: движение способствовало социализации, хотя его участники на этом никогда не концентрировались.4

Подлинный миф - это тот, который, декларируя высшие цели, приводит при своей реализации к достойным результатам.

А не к таким, например, как миф о "народе" у интеллигенции прошлого века5 - или к тем плачевным результатам, к которым привели американских хиппи квазирелигиозные измышления Тимоти Лири и прочих.6 В андеграунде, к сожалению, до сих пор имеет хождение подобная интеллектуальная зараза (это связано, конечно, с деятельностью олдовых).

Вопрос отношения к наркотикам был для движения принципиальным: именно в нём можно было найти коренное отличие между западным и советским хиппизмом (для предшественников Системы был характерен упор на творческое, а не наркотическое откровение - даже если потребление веществ ошибочно оправдывалось, оно сводилось к "интересам искусства": при том, что духовная опасность наркотизма сознавалась).7 Всегда присутствовал определённый скепсис.

Когда же возникла Система, её идеология была уже свободна от налёта наркотической романтики. Ошибки американских предшественников были осмыслены и учтены её основателями - движение пошло дальше их атрибутики (продолжали увлекаться веществами только "хиппи"-одиночки, фетишисты-имитаторы). Наркотики и алкоголь всегда ассоциировались у пиплов с несчастьем и отчаянием - но никогда не связывались с идеалами духовности. Жаль, что первоначально не было и выраженной антинаркотической направленности: очевидно потому, что в СССР (в семидесятые) проблема наркомании стояла не так остро. Этот идеологический изъян впоследствии нанёс огромный вред движению.

Вернёмся же к истории. Конец шестидесятых ознаменовался проникновением идей хиппизма в СССР, и формированием определённой молодёжной моды (тогда не было хиппи, а были хиппующие). Наложение этой эстетики на возрождающуюся идеологию интеллигенции8 - социальный утопизм - и наличие коммунитарного человека как типа, порождённого воплощением марксистского варианта утопии в СССР - три этих компонента создали основу для возникновения Системы. От хиппи был унаследован рок и элементы внешней атрибутики, от разночинцев - идеал коммуны9 - и советским человеком ("homo soveticus") всё это было творчески переработано. Система была уникальной уже потому, что создавалась сынами утопии: жителями страны коммунальных квартир.10 В Системе реализовалось всё самое лучшее, что только могла принести революция: реализовалось то маленькое благо, к которому привело это зло.11 В ней полностью раскрылся потенциал мифологического "нового человека", ради появления которого осуществлялись человеческие жертвоприношения в эпоху Сталина. Систему мог создать только "гомункулюс" - и он её создал.

Карл Густав Юнг мог бы сказать, что системный пипл обладал головой разночинца, сердцем советского человека и душой американского хиппи. Впрочем, Юнг ничего бы не сказал, а только заплакал бы и отвернулся...

Итак, если во времена хрущёвской "оттепели" советский человек осознал сам себя, поднял голову (шестидесятники с их авторской песней и туристически-геологической вольницей были предтечами советских хиппи, что чётко прослеживалось в характерной рюкзачно-кедово-свитерной атрибутике), если в это же время наступил ренессанс идеологии интеллигенции (появились диссиденты) - то к началу семидесятых годов завершилось усвоение эстетики хиппи, и появились их первые подлинные представители (западного образца). В это время рок был ещё преимущественно англоязычным, и слово "хиппи" было ключевым. Спонтанно начала практиковаться вписка, широко распространился автостоп.

Потом в СССР что-то произошло... Энергия трёх основных источников слилась в один поток и родилась Система. Осуществилось критическое осмысление идей хиппизма, их интеграция с традицией интеллигенции. Рок стал русскоязычным (хотя в музыкальном отношении он оставался подражательным), и из его симбиоза с авторской песней родилась рок-акустика. Слово "хиппи" и слово "пипл" во время зарождения движения были почти синонимичны (это было время системных хиппи). Возникли первые настоящиефлэта: на них стали регулярно проводиться квартирники.

На всём протяжении семидесятых Система бурно развивалась, путём проб и ошибок формируя собственную, оригинальную идеологию - и во второй их половине зародился самобытный (текстуально, музыкально) русский рок. Понятие "пипл" стало определяющим: если кто-то декларировал себя как "хиппи", уточняли, системный ли он.

Помимо представителей движения, ещё встречались не причислявшие себя к Системе хиппи западного образца (которые, однако, были ближе к битничеству). Но движение шло дальше - стало полностью самодостаточным, обрело бытие-для-себя, вне зависимости от Другого. Появились специфически системные коммуны, стали проводитьсясейшена: поначалу камерные, только для своих, вскоре они начали захватывать в свою орбиту всё большее и большее количество людей. К концу семидесятых Система была готова к творческой экспансии, и только внешнее давление со стороны режима сдерживало её.

Внутри движения тогда возникло два крыла: реформистское (творческое) и популистское (люмпенизированное). Для первого ключевым было понятие "пипл", для второго же - "хиппи" (настоящие хиппи тогда уходили со сцены). В этом внутреннем размежевании заключались зёрна будущего кризиса. Если реформистское крыло окончательно оформило идеологию движения: оно стремилось изменить культуру - то популистское крыло Системы во главу угла поставило абстрактную свободу (от чего-то - а не для чего-то), акцентируясь на эпатаже и протесте, на бродяжничестве; зная лишь обычную корпоративную сплочённость; подменив духовный поиск (творчество) наркотиками и принципиальным эскапизмом. Количество бездельников и паразитов возрастало с каждым годом: они впоследствии и стали т.н. "олдовыми".

Но творческий порыв был так силён, что позволял пиплам, не обращая внимания на эту накипь, продолжать спокойно заниматься своим делом. Лживость "хиппи", и логика дальнейшего развития движения породила феномен смены эстетической парадигмы в русском роке на панк (здесь имеется в виду творческий стиль, а не одноимённое псевдодвижение: исполнявшие панк музыканты были по образу жизни пиплами). В первой половине восьмидесятых, на фоне гонений на рок, Система достигла полной зрелости - творческого апогея. В это же время оформилось рок-движение как таковое, и в Системе формируется концепция "своих людей". Утопия максимально полно воплощается в жизнь, прошлое Системы окончательно мифологизируется. В движение вливается огромное количество новых людей.

На пересечении Системы, богемы, интеллигенции, религиозных кругов формируется единый творческий, гуманитарный андеграунд: зачаток свободного общества, которому так и не довелось состояться в России.

Во второй половине восьмидесятых рушатся внешние барьеры, и сжатая пружина творческой энергии советского андеграунда стремительно разжимается. Осуществляется глобальное влияние на всю русскоязычную культуру: происходит то, что в шестидесятые уже происходило на Западе. Миф становится достоянием общества в целом, подвижники перерастают уровень движения. Система исполняет свою миссию - всё, это был предел.

А далее вступают в силу исторические обстоятельства: страна разрушается, в искусстве побеждает декаданс. Менталитет народа криминализируется. Система в девяностые годы приходит в упадок и деградирует. Системные пиплы, как таковые, остаются в меньшинстве: побеждает популистское крыло, и наступает хаос. Ядро единого андеграунда распадается: лучшие люди погибают вместе с мифом, или уходят, преисполнившись глубокого разочарования. Большое количество бывших пиплов эмигрирует. Идеология размывается - атрибутика же, наоборот, костенеет. Инициатива оказывается в руках у олдовых: люмпенизированные, полууголовные элементы захватывают власть в Системе.

Сегодня движение, как единое поле традиций и связей, больше не существует: напротив, сохранение последних островков Утопии возможно лишь в глубинке, вдали от главных магистралей (вопреки агрессивному окружению и оголтелой массе автостопствующих "хиппи"). Деятельность системных подвижников в наше время является подвигом. Их подвижничество никем и никогда не будет понято и по достоинству оценено: современные пиплы действуют ради чистого духа.

Удивительно, но эти люди всё ещё встречаются! Сегодня они - редкое исключение для Системы, даже в лучших её проявлениях (искренний, серьёзный поиск - пожалуй, предел для пиплов девяностых годов).

Да, любое высказывание о Системе оборачивается неизбежным мифологизаторством,12 и этот миф всегда обращён в идеальное прошлое - но всё-таки есть определённая логика в том, что движение рождается, растёт, достигает расцвета, и, наконец, умирает. Это просто порядок вещей.

Конечно же, системый "кризис" - явление перманентное (если понимать его как неизбежное несоответствие между реальностью и идеалом). В движениии всегда, даже во время расцвета, было множество случайных, а то и вовсе чуждых для него людей. Но это ничего не значит: "реальность идеал не отменяет".13

Миф может отменить только более совершенный и целостный миф (если он не ассимилирует новую версию). В принцие, главное в нём - не "правда", а достойный результат его реализации (это и есть правда мифа), он должен не столько убеждать, сколько вызывать любовь - и приводить к хорошим, добрым результатам.

Подлинный миф порождается самой культурой (коллективным бессознательным): его возникновение похоже на дождь, внезапно льющийся из тучи. Мы можем только попытаться вызвать этот дождь словесной магией, при помощи литературных заклинаний.

Любой постмодернистский миф - тем более, всего лишь провокация.

Итак, если во время расцвета Системы на одного пипла приходилось, возможно, несколько имитаторов - то сегодня эта пропорция увеличилась в несколько раз. При размывании идеологии это можно называть уже не кризисом (который перманентен), а агонией. В сегодняшней Системе разрушительные тенденции конкретно проявляются как:

1 Например, не было полностью разрешено противоречие между свободой творчества и коммунитарностью; непрояснёнными остались отношения между духовностью и коллективизмом; недостаточно глубоко была разработана Системой трудовая этика.

2 Вышеперечисленные постулаты были не догмой, а основой для принятия решений: отталкиваясь от каких-то общих нарабаток, в каждом конкретном случае поступали согласно индивидуальному пониманию (чтоб "не наступать на грабли", "не изобретать велосипед"). Традиция была постороена на гибких предпочтениях, а не на жёстких требованиях.

3 Идеология Системы всегда излагалась в виде какой - либо мифологической версии. И одному законченному мифу можно было противопоставить лишь другой, не менее законченный (как таковая, критика не попадала в цель: здесь "демифологизация" бессмысленна). Связь с "американской идейной струёй" (не эстетикой хиппизма), например, представляется очень сомнительной - но с точки зрения живого, целостного мифа это "факт".

4 Если эта функция была бы прямо декларирована как цель - то ничего подобного достигнуто бы не было. Это примерно то же самое, как "если бы сороконожка стала бы задумываться над каждым своим шагом" (скорее, люди просто пообщались бы друг с другом, и нашли себе в движении друзей - не больше). Как говорили в древнем Китае: "нужно поставить перед собой недостижимую цель, чтобы достичь ближних целей".

5 Верхом идеологического идиотизма было убийство "народовольцами" царя - реформатора Александра Второго, отменившего крепостное право и взявшего курс на окончательную вестернизацию страны. Последствия этого шага мы расхлёбываем до сих пор: Россия так и не стала в полной мере западной, демократической страной. Пролились реки крови - и что же в результате? До начала нового тысячелетия дожил "порядок регистрации"* (словно для каких-то ссыльно-каторжных - что, впрочем, соответствует растущей криминализации национального менталитета), модернизированная форма всё того же крепостного права -- да и земля крестьянам так и не досталась в собственность. Взяв на себя ответсвенность за весь народ, революционеры потом истребили его лучшую часть. Индустриализация осуществилась лишь благодаря, опять таки, закабалению крестьянства, и благодаря рабочему энтузиазму масс (инспирированному обманными посулами "светлого будущего") - но эта временная выгода, обескровив крестьянство, вылилась в его сегодняшний (мягко говоря) кризис, она теперь обернулась тотальным безверием.**

Вот к чему приводит непосредственное "выжимание" каких-то результатов из общества, а не упор (без политического обмана) на его менталитет, на культуру. В России эта трагедия стала возможной в силу её молодого характера: национальная культура набирает полную силу только к концу 19 века (не до конца усвоенные византийские и золотоордынские заимствования - не в счёт), выходит на европейский уровень - на Западе же изменения структуры общества порождались менталитетом населения. Современное благополучие стран Запада является результатом не перестройки общественных отношений - а, как показал Макс Вебер, результатом религиозной реформации, то есть культурного, не чисто политического фактора. Интеллигентам тоже нужно было развивать культуру, а не провоцировать народ на бунт.

Историческое поражение России, в немалой степени - следствие победы террористического крыла в народничестве над "утопическим". Это - исторический урок о недопустимости вовлечения в политику движений наподобие классической интеллигенции, или её прямой наследницы - Системы (сегодня тяготеющей к экологическому экстремизму). Это также урок о последствиях нигилистического отношения к религиозной духовности (в том числе к православию).

А вот "хождение в народ", на самом деле, было подлинно фундаментальным шагом: по крайней мере, просветительство никак не провоцировало революционной катастрофы (речь идёт, конечно, не об агитаторах - о тысячах безвестных деревенских учителей, об утопистах - "прогрессорах").

Реально изменить окружающее общество "прямым действием" невозможно: оно само создаёт условия, в которых живёт (те условия, которых - в целом - заслуживает). Так, дефицит свободы в России не является следствием чьей-то злой, навязанной извне, "сверху", воли - это порождение российского менталитета, закономерное следствие низкой общей культуры.*** В полной мере содействовать улучшению общества можно лишь воздействием именно на его культуру,**** оставив дело улучшения существующих социальных институтов профессионалам (что, в свою очередь, зависит от поддержки масс - а она, опять таки, зависит от господствующего менталитета). Только воздействие на культуру означает изменение общественного целого: любая политическая победа без этого фундамента оказывается эфемерной, и оборачивается непредсказуемыми последствиями в будущем.

Поэтому, какое бы тягостное впечатление не производила современная Россия, людям творчества нельзя поддаваться соблазну и вмешиваться в политику. Такое вмешательство в большинстве случаев выглядит глупо: как, например, участие пиплов в "защите" Белого Дома во время путча (разумеется, из лучших побуждений, "ради борьбы за свободу" и т.п.). И ещё более подозрительна симпатия современных тусовщиков к Че Геварре, к "человеку с ружьём". Не является ли это пробуждением народовольческой заразы? Не является ли это признаком принципиального отхода от идеи "пацифизма" (сатьяграхи)?

Вмешательство в политику прекраснодушных дилетантов разрушительно для них самих и вредно для общественного целого (кто знает: не станет ли от такого вмешательства всем только хуже?). Каждый должен заниматься своим делом: акцент на политическом протесте глубоко ошибочен. Когда вспоминают, что американские хиппи "протестовали" против войны во Вьетнаме (а может быть, просто не шли воевать?), и ставят их в пример отечественному андеграунду (будто бы они не совершали никаких ошибок*****) - не ведёт ли этот упор на протест, в конце концов, к терроризму?

От признания принципиальной важности политической суеты до "прямого действия" (и вождизма, нечаевщины) - всего один шаг. Это путь "Фракции Красной Армии" (РАФ) в ФРГ, основатели которой тоже начинали с "пацифизма" и "протеста" - а закончили убийствами. Это путь "теологии освобождения" в Латинской Америке.****** Наконец, это уже полностью пройденный, и принёсший плоды, путь революции в России: породившей тот самый "совок", который так ненавидели рокеры.

Творческому человеку просто некогда протестовать.******* Он занят делом.

Поэтому, политический крен абсолютно чужд идеологии Системы как движения: в высших своих проявлениях оно никак не было связано с политической ангажированностью. Русский рок не имел ничего общего с соц.реализмом (при всей своей социальной направленности) - он был его антиподом.

* Что "регистрация", что "прописка" - смысл не меняется (псевдореформы на уровне замены одних слов другими (юридические симулякры) отнюдь не исчезли с крушением коммунизма).

** К сожалению, "правильные понятия" сегодня конкурируют в России с православной традицией. Восприятие же уголовной средой христианства напоминает скорей вудуизм (где под личиною святых скрываются языческие боги). Сельская глубинка давно уже не является оплотом религиозных традиций. Она находится, по крайней мере, в ситуации двоеверия: так как влияние зоновских "понятий" очень, очень велико (сталинские лагеря и чистки перерезали духовный нерв народа).

*** Так, совершенно очевидно, что отмена регистрации по месту жительства (отсутствие в паспорте всех этих штампов, и любой привязки к местности) означала бы для государства большие затруднения в поиске преступников. А народ, веками живший в рабстве, не готов к такой свободе: страну накрыла бы волна "беспредела". Государство защищает себя от гибели, воспроизводя архаические сдерживающие структуры: это происходит автоматически, словно "невротическая регрессия" (цепляние за прошлое для общества - болезненный синдром). И из-за низкого уровня общей культуры (детерминирующего социальное целое) вынужден страдать каждый житель России в отдельности: именно из-за неё мы живём без гражданских свобод. Большинство населения (из-за внутренней опустошённости) потребности в свободе не испытывает - оно мечтает о "сильной руке", решающей за него все проблемы.

**** Если только просвещение будет начинаться с себя самого, а не с других.

***** А ведь движение хиппи на Западе выродилось в заурядную наркоманию.

******Симптоматично, что именно Аргентина (страна, не отличающаяся популярностью идей левого радикализма - хотя и родина Че Геварры) заметно приблизилась к идеалам свободного общества.

*******Как заметил личный друг Фиделя Кастро, Габриэль Гарсиа Маркес: "революционный долг писателя - писать хорошо". Его вряд ли можно обвинить при этом в равнодушии к своей родной стране, к Колумбии (по криминогенной ситуации весьма похожей на Россию).

6 Об этом снят прекрасный фильм "Страх и ненависть в Лас-Вегасе". Следует отметить, что и сами инициаторы "психоделической революции": в частности, Кен Кизи, впоследствии декларировали отказ от наркотиков (даже Тимоти Лири перед смертью пришёл к выводу, что "разумность - самый сильный возбудитель", и на место наркотиков поставил Интернет). Станислав Гроф открыл возможности глубокого дыхания, Стивен Лаберж - возможности контролируемых сновидений. Существует множество безвредных, физиологичных способов изучения подсознательного - наркотики для этогонеобязательны (конечно, если челоек не глуп и не ленив).

Американские хиппи связывали с наркотиками возможность того, что принимающий их человек станет "раскрепощённей и добрее" (ошибочно приписывая содержимое своего сознания воздействию препарата) и имея романтические иллюзии относительно индейцев. Думать же подобным образом в России (с её давними уголовными традициями приёма наркотиков), и после известных последствий "психоделической революции" на Западе - просто стыдно.

Не так давно было время, когда советские хиппи совершенно серьёзно считали, что курение "травки" не может сочетаться со злобой (якобы, свойственной исключитльно алкогольному опьянению). Повальное распространение каннабиса в народе вроде подорвало (наконец - то!) это глупейшее заблуждение: накурившись "химки", урла становится гораздо более опасной, чем под воздействием алкоголя (при таком же снижении самоконтроля меньше нарушается координация движений). Но теперь конопля уже, вроде как, стала освящённым историей "символом" субкультуры.

7 Например, музыкант мог сказать: "я знаю, что курение травы мне как человеку ничего не даёт - но это помогает "слышать звук", и я её употребляю ради творчества: пока без этого я не могу так хорошо импровизировать - но, может быть, потом сумею и без травки". Наркотики всегда воспринимались как нечто сомнительное: как то, что требует каких-то оправданий.

8 В данном контексте - как движения, а не как страты профессионалов (внутри этой "прослойки" в СССР, это возрождение вылилось в диссидентство, политическое противостояние; в молодёжной же среде - в формирование творческого андеграунда). Имеется в виду интеллигенция, начало которой положили "нигилисты" (разночинцы-народники): интеллигенция в понимании Лаврова и Иванова-Разумника.

9 "Можно сказать, что в этот промежуток времени, от начала 60-х до начала 70-х годов, все интеллигентные слои русского общества были заняты только одним вопросом: семейным разладом между старыми и молодыми. О какой дворянской семье не спросишь в то время, о всякой услышишь одно и то же: родители поссорились с детьми. И не из-за каких-нибудь вещественных, материальных причин возникали ссоры, а единственно из-за вопросов чисто теоретических, абстрактного характера. "Не сошлись убеждениями!" - вот только и всего, но этого "только" вполне достаточно, чтобы заставить детей побросать родителей, а родителей - отречься от детей.

Детьми, особенно девушками, овладела в то время словно эпидемия какая-то - убегать из родительского дома. В нашем непосредственном соседстве пока ещё, Бог миловал, всё обстояло благополучно; но из других мест уже приходили слухи: то у того, то у другого помещика убежала дочь, которая за границу - учиться, которая в Петербург - к "нигилистам".

Главным пугалом всех родителей и наставников в палибинском околотке была какая-то мифическая коммуна, которая, по слухам, завелась где-то в Петербурге. В неё - так, по крайней мере, уверяли - вербовали всех молодых девушек, желающих покинуть родительский дом. Молодые люди обоего пола жили в ней в полнейшем коммунизме. Прислуги в ней не полагалось, и благородные барышни-дворянки собственноручно мыли полы и чистили самовары. Само собою разумеется, что никто из лиц, распространявших эти слухи, сам в этой коммуне не был. Где она находится и как она вообще может существовать в Петербурге, под самым носом у полиции, никто точно не знал, но тем не менее существование подобной коммуны никем не подвергалось сомнению".

Это фрагмент из "Воспоминаний детства" Софьи Ковалевской.

Вообще же, русские "нигилисты" ("неформалы" 19 века) имели очень много общего с хиппи: от free love ("теория стакана воды") до эпатирующих обывателей манеры одеваться и поведения, отрицания классовых предрассудков - и утверждения равенства полов (сто лет назад феминизм назывался "эмансипацией"). Проклятием этого движения была тяга к насилию (спиртного, если говорить о "психоделиках", разночинцы сторонились). Сильной же стороной: опора на разум, на текст (в качестве их "сейшенов" выступали лектории, чтения рефератов или литературных произведений - почти как у битников). Сейчас это трудно представить, но студенты 19 века после публичного чтения Фёдором Михайловичем отрывков из своих произведений в экстазе ломали спинки стульев и кричали: "Достоевский! Достоевский!". На волне литературоцентризма и нелегальных журналов (самиздата?), на волне пристального внимания к тексту сформировался, как известно, критический реализм. Русский рок можно определить как прямое его продолжение.

Влияние же идеологии разночинцев на советского человека шло как прямо, непосредственно: через школьную программу по литературе (сто лет назад по роману Чернышевского "Что делать?" организовывали коммуны-артели, это была культовая книга "нигилистов") так и опосредованно, через марксистский утопизм, через книги по истории. Воздействие утопии было настолько мощным и комплексным, что само по себе не вызывало рефлексии, воспринималось априори: отторжение встречал лишь внешний антураж "совка", а не идейные истоки русской революции. Запоздалое осознание своей глубинной связи с утопической традицией сегодня переживают многие бывшие представители рок-движения: это выражается в их болезненно-пародоксальной ностальгии по "совку" (влияние же русского утопизма на американских битников, читавших Бакунина, Кропоткина, Толстого - совершенно очевидно).

10 Рождение коммуны как антипода коммуналки, а равно как и зарождение коммунитарного искусства в процессе отрицания соцреализма - алхимические таинства, результат неповторимых исторических условий. Родилось нечто, не связанное ни с социализмом, ни с капитализмом: новая Утопия. Система не относилась ни к "совку", ни к Западу: системный пипл жил внутри своей мечты - а попросту, НИГДЕ (в пространстве мифа). Он был НИКЕМ для мира - он был обитателем миража.

11 Утопизм однозначно вреден как программа политического действия, как план переустройства общества. Но в малой группе миф вполне осуществим: он может быть основой творческих проектов. Когда люди, не считая ту или иную форму общественных отношений самоцелью, а осознанно стремясь к высоким идеалам, попутно реализовывают миф как соответствующий образ жизни - это естественная практика. Если утопия никому не навязывается, и никого не удерживает - она является одним из проявлений здоровой культуры.

Социальное экспериментирование было направлено внутрь движения - вовне же было нацелено творчество. Если системные традиции распространялись за пределами движения, то это общество их выбирало и усваивало - а не движение, как таковое, "привносило". Влияние всегда осуществлялось через культуру, средствами искусства - ставка на "прямое действие" в Системе никогда не делалась.

12 "Сага о Системе" тоже представляет из себя литературный миф.

13 Перманентно кризисное состояние Системы исчерпывающе описано Т.Б.Щепанской. "Сага о Системе" не претендует на научный статус: это лишь любительская публицистика.

ИТОГИ

Система обречена: и причина её неизбежной гибели кроется в неадекватной времени идеологии (запутанной и внутренне противоречивой), в несовершенном мифе. Так как изменить что-то внутри движения уже нельзя, всем здравомыслящим людям придётся покинуть Систему (что уже многие сделали) ради следования её же прежним идеалам. Движение больше не выполняет собственных задач - напротив, лишь мешает их реальному осуществлению. Вхождение в этот мутный поток имеет мало смысла для духовно ищущих - и уж совсем бессмысленно для творческих людей. Система стала достоянием истории: мы можем попытаться проанализировать её идеологию, но возродить - не можем. Целесообразно прекратить мусолить тему хиппи, рок-н-ролла и т.д. Дух давно покинул эти сферы.

Опять настало время изначальной неопределённости, время отдельных творческих коллективов и ищущих одиночек. Рано или поздно дух проявится в какоё-то новой форме - и это уже происходит на наших глазах.

В России возникает новое, постмодернистское кино - и новая литература. Есть шанс на то, что в этой области ещё возникнет что-то необычное - такое, чего не было на Западе. Ведь наш постмодернизм рождается не из комфорта и сопутствующей ему скуки, а из внешнего и внутреннего хаоса, из подлинной национальной катастрофы (его можно назвать "катастрофическим постмодернизмом"). Излом судьбы, излом характеров, полнейшая российская запущенность, жизнь на обочине прогресса, вне мировой истории - эти трагические обстоятельства являются источником огромной творческой энергии (в сочетании с потоком свежей информации). Что нам ещё осталось, кроме жизненно необходимой духовности - и утешения искусством? Если возможен внутренне духовный, целостный постмодернизм - то он возникнет именно в России (комичная идея о духовном постмодерне сродни идее о духовной роли танцевальной музыки - но рок ведь сделал своё дело: посодействовал увеличению терпимости). Если же это очередная иллюзия, мы всё равно ничего не теряем: так как у нас, кроме чисто духовных возможностей, ничего больше нет.

Если кто-нибудь раздумывает, окунуться ли ему сегодня в жизнь Системы - вероятно, стоит отказаться от такого шага (оставшись своим человеком). Если же кто-то, волею судьбы, сегодня варится в её котле - настало время покидать движение. Для тех, кто всё ещё находит смысл в существовании гуманистического андеграунда, настал момент создания принципиально новой субкультуры.

Подобное дело, возможно, по плечу сплочённой группе творческих энтузиастов, при следующих основных условиях:

1) Общение между людьми должно осуществляться на основе какого-то общего дела, при наличии у каждого уже готовых результатов творчества. Первым шагом должен быть индивидуальный, законченный творческий акт, и только при наличии оформленной концепции человеку имеет смысл устанавливать контакты с представителями андеграунда (точнее, они первыми заметят новичка: никто не должен никому навязываться).

2) Движение должно быть крайне динамичным: нужен упор на на непрерывную цепь действий, на процесс (не на структуру) - и никто не должен оставаться в нём пассивным, почивать на лаврах. Если движение будет жить деятельным настоящим - тогда оно станет действительно катализатором творчества, а не приютом "маниловых".

3) Периоды пребывания в гуще общения, в потоке активности, должны чередоваться с периодами самопогружённости и накопления творческих сил. Движение должно свободно "отпускать" своих участников - и "принимать" обратно.

4) Если есть какой-то уровень возможностей и благ, нужно использовать его для пользы остальных - не стоит торопиться становиться маргиналом. Если есть возможность получить образование, то следует использовать её безотлагательно. Необходима трудовая этика: каждый участник движения должен работать.

5) Если в городе каким-то чудом действует Система (в прежнем виде), не следует пренебрегать её традицией. Если новый андеграунд только формируется - она уже имеет действенные наработки: первым делом следует осмыслить накопленный ею опыт.

6) Имея знание ответов на вопросы: "что", "как", "зачем" и "почему"; имея представление об опыте предшественников, нужно переосмыслить идеологию Системы, и сделать следующий шаг. Если же нет ясного понимания ответов на указанные вопросы, то "не стоит суетиться".

7) Только если "новое" успешно состоялось, следует отбросить "старое". Пока ещё Система остаётся уникальной: если же, поддавшись разочарованию и преисполнившись цинизма, взяться разрушать последние остатки мифа, множество людей останется без шансов на дальнейшее развитие.

8) Новый андеграунд должен, кроме чётко сформулированных, закреплённых на бумаге версий предпочтительной идеологии (и представлений о своём участнике), сохранять принципиально открытый характер. Необходимо поддерживать духовно ищущих и творческих самородков.

9) Новое движение должно совершенно отказаться от внешней атрибутики - в пользу создания текстов. Наличие каких-либо определённых внешних символов уводит в сферу кажимостей, создаёт основу для проникновения в движение внутренне чуждых людей, создаёт предпосылки для последующего размывания его идеологии.

10) Направленное на гуманизацию культуры творчество должно остаться главной целью. В какой конкретно форме оно может проявляться - не столь важно.

11) В идеале, движение должно направляться непосредственно идеями - без личного руководства. Так как один человек неспособен создать целостную идеологию (он может только предложить отдельные идеи) - его находки должны подвергаться детальной критике, и, после апробации (если был достигнут достойный результат) закрепляться в традиции, абстрагироваться от создателя. С конкретным человеком может случиться всё, что угодно - но это не преуменьшает ценности его находок. Удачные идеи должны сохраняться в любом случае: идеология, как результат (а не проект), должна быть анонимной, шире чьих-то индивидуальных интересов.

12) В идеале, атмосфера движения должна создаваться не конкретными людьми, а воздействием произведений внутренне духовного искусства. Опять таки, не важно, чем закончил тот или иной творец. Если его порыв был подлинным, искренним - результат работы должен сохранять свою ценность для нового андеграунда.

13) Лидерство должно быть только ситуационным: направленным на достижение конкретного общезначимого результата. Однократная акция, для осуществления которой собирается творческий коллектив - после чего он самораспускается - гораздо предпочтительней плановой работы, рискующей превратиться во что-то надуманное и уводящее от изначального смысла, во что-то тормозящее развитие людей. По крайней мере, плановая работа не является прерогативой андеграунда: это стиль работы одиночек-профессионалов.

14) Творческая группа должна формироваться по принципу "СУММА+ОДИН": при наличии серьёзных результатов творчества и его общей концепции, человек предлагает другому (тоже имеющему результаты) сотрудничество на её основе. Если второй человек соглашается, он примыкает - и вносит дополнения, коррективы в первоначальную концепцию. После того, как эти люди достигли общего соглашения, они приглашают третьего (обладающего творческими результатами), поработать вместе с ними, опираясь на возникшую концепцию. И только после внесения им новых корректив, и достижения согласия между тремя, в группу приглашается четвёртый. Процесс повторяется до тех пор, пока группа не почувствует себя созревшей для работы над конкретной поставленной целью (которой может быть, например, издание альманаха). Оптимальное количество участников - 3, 5, 7 человек.

Итак, никто не должен приниматься в группу "скопом", без адаптации каждого нового члена к общей идейной платформе, и без внесения им жизненно необходимых корректив. Решение о приглашении нового человека к участию в творческом проекте должно приниматься, как в коммуне, лишь единогласно; решение же об его отстранении от работы - большинством, при анонимном голосовании (и параллельно должен ставится вопрос об отстранении того, кто хочет исключить конкретного участника).

При этом следует учитывать, что группа - только средство, и происходящее в ней не является событием вселенского масштаба. Нельзя допускать перехода на личности (обсуждаются только концепции) и враждебного, ревнивого отношения к другим подобным группам. Выход, переход, двойная принадлежность, создание новой группы должны всячески приветствоваться, а деятельность других групп - дружески поддерживаться (как рекомендуется М.Б. Кордонским, В.И. Ланцбергом). После достижения поставленной задачи группа обязательно должна самораспускаться, чтоб процесс повторился с начала (желательно создание хотя бы двух подобных новых групп).

15) Концепция творческой группы и её практический опыт должны закрепляться в тексте, равно как и её версия понимания идеологии движения в целом. Это может реализоваться в самиздате.

Например, активизировать создание концепций можно путём организации чтения рефератов (что уже имело место в коммунитарном опыте Владивостока). Стремящиеся расширять свой кругозор гуманитарии объединяются в сообщество, для интенсивного обмена информацией: при этом каждый "сжимает", конспектирует определённую часть информации (что очень важно в условиях информационного взрыва, и дефицита времени на чтение). Каждый становится для других консультантом в какой-либо области - рекомендует им те или иные источники, делится с ними "концентратом", квинтэссенцией полученных им знаний. Условием вхождения в подобный круг является устноесообщение.

Каждое собрание проходит по следующему сценарию: сначала идут доклады по написанным статьям, потом просто сообщения (после каждого выступления все, по кругу, высказывают своё мнение - и, наконец, задают вопросы докладчику). В конце - свободное общение.

Итак, человек, написавший обзорную статью (опираясь на какие-то источники) зачитывает на собрании доклад. Если же он сформулировал какую-то концепцию - то может предложить другому докладчику (с готовой статьёй) объединиться для выпуска самиздатского номера: и проведения итогового, тематического семинара (на который приглашаютсявсе желающие). Их обзорные статьи являются уже каким-то ощутимым минимумом: основой для простейшего журнала.

Когда (вышеописанным путём) уже сформировалась группа - она, в своём кругу, проводит несколько собраний: на которых участники выступают с собственными, авторскими статьями. Именно они становятся главным содержанием самиздатского выпуска. Когда они написаны, зачитаны, и встретили в кругу участников проекта критику - их окончательный, отредактированный вариант входит в состав номера. В идеале же, номер открывает некий коллективный (анонимный: имеющий только название, и указание на время, место написания) манифест, в котором резюмируются концептуальные, и, главное - организационные находки данного проекта (или подобный документ, доставшийся в наследство от предшественников). В таких абстрагированных от личностей манифестах (при желании развитие идей, конечно, можно будет проследить по авторским статьям - но это непринципиально для движения) может конденсироваться наиболее жизнеспособная идеология, и может закрепляться эффективно действующая традиция.

Работающие идеи - сохранятся, и будут подхвачены. Пустые прожекты - забудутся. И такой процесс развития идеологии и совершенствования традиции не будет требовать участия в нём лидеров: к тому же, утвердится множество возможных версий. Можно будет выбирать ту, что пришлась по душе. А если кто-то будет декларировать свою приверженность тому или иному манифесту (или предлагать какой-то новый) - сразу станет ясно, что именно всё это значит.

Итак, структура номера может быть следующей: анонимный манифест, авторские концептуальные статьи, обзорные статьи; и, наконец, всё остальное (хроника собраний, новости движения, рецензии, эссе, рассказы и стихи - то, что соответствует концепции, и связано с тематикой данного выпуска). После того, как журнал презентируется на открытом собрании, после того, как проведён семинар - коллектив самораспускается (даёт начало новым группам).

Если процесс снова инспирирует тот человек, который положил начало первой группе, за ней может оставаться прежнее название (это будет второй номер самиздатского журнала). Если же концепция изменена, или если кто-то инспирирует новый проект - название тоже должно быть другим. Могут сосуществовать журналы, имеющие продолжение, и единичные альманахи - в которые будут входить только самые лучшие материалы (формирование идеологии). Изредка могут формироваться сборники анонимных манифестов (формирование традиции).

Тем самым будет заложена интеллектуальная основа нового движения. И только после этого (когда все тёмные вопросы прояснятся) можно будет делать шаг навстречу мифу: он не будет шагом в пустоту. Тогда, возможно, актуальным станет творческий порыв и прежняя дистанция от общества.

16) Новое движение должно быть светским, неполитическим (принципиально ненасильственным), не претендующим на реализацию единственно правильного образа жизни, децентрализованным (неформальным) - и абсолютно отрицающим наркотики и криминал.

17) Должно быть достигнуто двуязычие: одинаково свободное владение как русским, так и английским языками.

ОТ АВТОРА

Этот текст должен подвергнуться критике - и он будет, конечно же, раскритикован. В нём много вынужденных повторений, слишком вольных обобщений; много двусмысленных, а то и попросту банальных фраз. Задача критиков, возможно, в том и состоит, чтобы они-то написали, наконец, серьёзную, систематическую, целостную, более понятную работу о Системе. Когда же, в самом деле, появится подобный текст? И почему системные пиплы предоставляют дело изучения движения лишь журналистам, социологам и психиатрам?

Читателю предоставляется свобода для любых интерпретаций Саги: это метафорический, художественный текст.

Меня же самого Система больше не интересует - гораздо интереснее жизнь нового, никак ещё не названного, андеграунда. ВСЕГО ВАМ ДОБРОГО!

декабрь 1999г.

" - Как? Вы уверены в том, что сами пишете? Не измените ли Вы всё вновь, не уклонитесь ли от наших вопросов, заявив при этом, что все возражения направлены вовсе не на то, о чём Вы говорите? Готовы ли Вы повторить, что никогда не были тем, за кого Вас принимают? Вы уже заготовили себе лазейку в следующую книгу, Вы намерены выкрутится и посмеяться над нами, как сейчас: "Нет-нет, я вовсе не там, где меня подстерегают, а здесь; вот отсюда я, улыбаясь, гляжу на Вас".

- Неужели Вы думаете, что я затратил бы столько труда и так бы упорствовал, склонив голову, в решении своей задачи, если бы не заготовил неуверенной дрожащей рукой лабиринт, по которому смог бы путешествовать, располагая свои посылки, открывая тайники, уходя всё глубже и глубже в поисках тех вех, которые бы сократили и изменили маршрут, - лабиринт, где я мог бы потерять себя, и предстать перед глазами, которые уже больше никогда не встречую Без сомнения, не я один пишу затем, чтобы не открывать собственное лицо. Не спрашивайте меня, что я есть, и не просите остаться всё тем же: оставьте это нашим чиновникам и нашей полиции - пусть себе они проверяют, в порядке ли наши документы. Но пусть они не трогают нас, когда мы пишем."

Мишель Фуко ("Археология знания").

С автором можно связаться по адресу: 690037, Россия, Приморский край, Владивосток - 37, Балакиреву Евгению Валериевичу до востребования.

 

 

1 Для большинства системных пиплов именно поиск был основной задачей. Предельная цель движения (воздействие на культуру своим творчеством, гуманизация искусства) реализовывалась немногими: это был уже один из всех возможных результатов осуществлённого поиска. У того, кто приходил к необходимости подобной деятельности, открывалось "второе дыхание" - и ради такого подвижничества он оставался в движении. Большинство же возвращалось в общество для углубления в избранном направлении, для реализации найденного - оставаясь своими людьми для Системы.

Движение держалось на одном порыве, на одном рывке, на интенсивном всплеске духовной активности составляющих его людей. Оно было бурным потоком, а не стабильной структурой. Удержаться в нём мог только тот, кто находился в состоянии "горения" - иначе наступало внутреннее разрушение и деградация (ситуация, в которой оказались не нашедшие свой индивидуальный путь олдовые).

В Системе были к месту только одержимые духовным поиском (он в среднем длился 3 - 4 года, после чего приводил к определённому результату) и творческие подвижники. Существовала формула: "чтоб можно было изменить мир к лучшему, сначала нужно изменить себя".

Итак, Система была социальным движением (не политическим!) и методом воздействия на общество в ней было новаторское искусство, подкреплённое личным примером. Такое воздействие было высшей задачей движения, "программой - максимум" - она осуществлялась в полной мере не всегда. Но стремление к этому мифологическому идеалу помогало достичь ближних целей: реализации духовного поиска, и нахождения каждым пиплом своего места в жизни.

2 Поиск, осуществлявшийся в Системе, развивал широкий кругозор и умственную гибкость: человек встречался с самой разной информацией. Но этот поиск не был хаотическим: он был осознанным, целенаправленным, и акцентировался на религиозно-мистических, мировоззренческо-этических, или культурно-творческих проблемах. В двух первых случаях человек с благодарностью покидал движение, отыскав свой путь: он уходил в религиозные круги или интеллигенцию, где продолжал своё дальнейшее развитие. Религиозные вопросы не были прерогативой Системы - точно так же, как она не могла дать человеку окончательного мировоззрения, способного стать основой всей дальнейшей жизни (противоположный подход приводил пиплов к сектантству или к экстремизму). Переходом из движения в ряды богемы часто заканчивался и творчески-ориентированный поиск. Часто, но не всегда. В области искусства у Системы был свой собственный приоритет, свои определённые критерии, свои творцы: её потенциал раскрылся в русском роке.

Идеальное творчество предполагалось духовным по характеру (продиктованным любовью к людям, заинтересованностью в их судьбе) - что могло проявляться, в частности, как социальная тематика произведения. Но это не было синонимично требованию протеста: подлинным художником считался тот, кто, сопереживая людям, что-то утверждает своим творчеством. В Системе отрицание, протест всегда были вторичны, и основывались на каких-то позитивных ценностях. Отличительными чертами такого искусства были интенсивность "вложенного" в произведение чувства, честность, искренность, порыв - и некоммерческий характер творчества.

3 Знание и соблюдение этих традиций являлось такой же "программой-минимум", как духовный поиск. Системный пипл мог не достичь мифологической "любви по отношению ко всем живущим", но он был обязан соблюдать традиции взаимопомощи внутри движения.

4 Системный пипл предпочитал о ней не говорить в кругу малоизвестных, непроверенных людей: он руководствовался ею в жизни, но не рекламировал (так как Система - не универсальный, не всеобщий путь). Идеологию же знали все, имеющие отношение (реальное) к движению - и в их среде она открыто обсуждалась.

Ведь скрывать идеологию и "напускать туман" внутри самой Системы могут только лидеры, стремящиеся к власти. Движение первоначально было ориентировано только на идеологию, а не на "олдовых" - и лидерство в нём принимало ситуационный, временный характер. Для движения важнее были не организаторы, а вдохновители: авторитеты, пользующиеся широким уважением. Такие люди выступали, скорей, в роли советчиков - организационные вопросы в нём решались коллективно (стремление к власти всегда осуждалось в Системе, как не соответствующее характеру движения, его задачам). Влияние авторитетов на движение реализовывалось, прежде всего, через их реальный вклад в культуру: посредством творчества и личного примера. Люди же, всецело поглощённые искусством, могли и не нуждаться в помощи идеологии (подвижники перерастали её уровень, и, сливаясь непосредственно с энергией Системы, спонтанно реализовывали её нормы в повседневной жизни). Разговор с подвижниками о системном мифе вызывал у них улыбку: они им жили, но уже не концентрировались на подобных "мелочах".

 

1 Само слово "олдовый" означает "долго находящийся в Системе". Но если долго - то зачем? По первоначальным представлениям, только для тех, кто находился в состоянии "горения", имело смысл нахождение в Системе: иначе неизбежно наступало "гниение". Имело смысл оставаться в движении, пока активно шёл духовный поиск, или пока осуществлялся прорыв в сфере творчества - только тогда. Конечно, если духовное начало человека раскрывалось как "внутренне тёплое", этическое, искреннее, общезначимое творчество, направленное на изменение мира к лучшему и продиктованное любовью - он мог оставаться в движении неограниченно долго (точней настолько, насколько у него хватало сил). Такой порыв, подвижничество часто означало "выпадение из общества" - и пребывание в Системе в данном случае было осознанным, оправданным. Такая деятельность отвечала самым высоким задачам движения. Духовный же поиск получал свой результат - и завершивший его человек покидал движение, переходя в разряд своих людей.

Авторитет пипла был обусловлен творческим подвижничеством, а не сроком пребывания в Системе.

Слово же "олдовый" стало расхожим тогда, когда стали обращать внимание на последнее обстоятельство (это уже извращение). Для движения существовал только "пипл", важным было соответствие идеологии, а не стаж: если ради свободного творчества человек оставался в Системе, он никогда не называл себя словом "олдовый".

Так могут называть себя манипуляторы - но никак не подвижники, осуществляющие духовный прорыв в искусстве (изредка они встречаются среди старожилов Системы - но типичный олдовый, конечно, не из их числа).

2 В советские времена существовало достойное социальное "дно", и пребывание на нём ради каких-то высших целей не было настолько же дезадаптивным, как сегодня. Тогда это было оправданным шагом.

3 Если говорить о женском поле, то олдовые герлы предпочитают иметь дело с богатыми поклонниками ("папиками", "спонсорами"), часто - представителями криминала.

4 Поэтому в Системе бытовала поговорка: "никогда не верь хиппи".

5 Такой феномен узнавания себя в Другом можно объяснить стремлением уйти от тяжкого наследия интеллигенции: от тяги к политическому экстремизму. Пацифизм американских хиппи послужил хорошей прививкой от болезненной революционной традиции. К сожалению, вместе с эстетикой хиппи в Систему проникла другая зараза: романтизация наркотиков.

6 "Хиппи: от Системы к Богу. Манифест трёх системных людей" Ленинград, 1987г.

7 Свободы стало, безусловно, больше - но социальной справедливости (а речь идёт о ней) гораздо меньше. В советском обществе возможно было "оторваться от сохи", существовали разные лазейки (например, для получения высшего образования - рабфак). Сегодня человек, пожалуй, обречён жить исключительно в том слое и культурном окружениии, в котором он родился. Этим наш "капитализм" кардинально отличается от Запада, где социальная мобильность очень высока.

 

1 Имеется в виду ценностно-личностная ориентация (см. работу М.Б. Кордонского, В.И.Ланцберга "Технология группы") а не набор конкретных типажей "героев рок-н-ролла". Предполагалось, что живущий бе зупречно (с нравственной точки зрения) человек может не иметь к Системе никакого отношения. Определяющим критерием была ЛЮБОВЬ. Система пропагандировала её необходимость в человеческих взаимоотношениях, ненасилие, альтруизм (то есть общечеловеческие ценности) - но никак не специфически системный образ жизни.

Инвективы в адрес "предателей" и "цивилов-перебежчиков" являются более поздним феноменом: это результат извращения идеологии стремящимися к власти лидерами. Олдовые, не отыскавшие за годы тусования свой путь, пытаются подобным обр азом поддерживать свою харизму (благодаря их деятельности, Система превращается сегодня в замкнутую секту).

2 "Духовное", согласно представлениям движения, означало как религиозное (этическое, нравственное) начало в человеке - так и начало творческое. Считалось, что искусство может "подвести к двери", помочь найти свой Путь, и занятия им - очень важное дело (так как искусство поддерживает интерес к духовной сфере в обществе). Желание изменить мир к лучшему, воздействуя на современную культуру, было одним из важнейших источников творчества: поэтому стре мились совершенствовать свою "подачу", чтобы можно было "достучаться" до людей.

Но независимо от этого, творчество, содержащее в себе духовный импульс ("внутренний свет" и "тепло") всегда приветствовалось - даже если было банальным с художественной точки зрения. Любовь к людям, небезразличие к их судьбе, правдивое с лово ценились больше профессиональных навыков.

Бывает, над такой "наивностью" смеялись в артистической среде.

Но ведь в культурной жизни андеграунд выполняет роль не только "стартовой площадки начинающих талантов", но и роль противовеса коммерческим тенденциям в искусстве: это предохраняет последнее от превращения исключительно в сферу до суга и отдыха. Тем самым, частный крен от эстетики в сторону этики работает на благополучие искусства в целом: на сохранение его богатства и разнообразия.

3 Так как помочь должным образом (правильно) можно лишь тем, кого сам хорошо понимаешь: тем, кто в чём-то похож на тебя - или тем, кто идёт сходным жизненным курсом.

4 Только такой человек мог с полным основанием расчитывать на вписку.

5 Так, представление о вписке (и само это слово) известно в буддийских кругах. Сама же вписка встала в один ряд с национальными традициями гостеприимства, характерными для сельской м естности - как традиция городская (системный андеграунд есть ни что иное, как прообраз нового - порождаемого городской культурой - этноса).

6 К сожалению, её лицо сегодня в большей степени определяется воздействием другой, более популярной, субкультуры: в нашей стране произошла "криминальная революция" - а не подобная той, ч то изменила культурный фон Запада в "золотые шестидесятые", сдвинув общественное мнение в сторону большей терпимости.

7 Результаты требовались лишь от находящихся в Системе длительное время.

8 Андеграунд, позволяя человеку освободить своё творчество от коммерческого императива, подвергал его другому испытанию: художник рисковал замкнуться на вкусах какой-то одной, изолированной, аудитории.

9 Духовный поиск, акцентированный на культурно-творческих проблемах, не обязательно должен был приводить человека к подвижничеству. Просто серьёзное, профессиональное творчество тоже считалось необход имым: оно создавало общую культурную платформу - почву, от которой могли отталкиваться те же самые подвижники. Если человек со временем переходил в богему, это было достойным итогом: предельная цель движения, как уже говорилось, осуществлялась немногими.

10 Движение поддерживало творческих подвижников независимо от того, были они системными пиплами или нет: в этом проявлялся открытый характер и гибкость движения. В то же время, именно внутри движения они чувствовали себя наиболее адекватно: и такие люди естественным образом тяготели к Системе. Они, как правило, вовлекались в поток.

11 Было достаточно способствовать развитию культуры популяризацией её лучших (проникнутых любовью к людям) достижений, помощью в организации творческих мероприятий - и другой подобной деятельнос тью. Это могло быть таким же подвижничеством, как собственно творчество: это было работой на общее дело.

12 В профессиональном творчестве важнее новизна и мастерство; любовь необязательна. В Системе же ценили именно её (при всей неопределённости подобного критерия) - опираясь в оценках на интуитивное чув ство.

13 Правда, далеко не все системные творцы становились широко известными (во многом это было делом обстоятельств) - но это не приуменьшает их заслуг перед движением, и ценности проделанной работы. Благо даря тысячам таких малоизвестных авторов поддерживался миф (который создавали те, кто всё-таки сумел оставить след в истории культуры) - миф о духовности, любви, и о свободе.

14 Осёдлый и сравнительно уединённый образ жизни мог в большей степени способствовать работе над собой, успеху в профессиональном творчестве - чем постоянные тусовки и кочевья. Поэтому систем ный пипл со временем становился своим человеком, продолжая заботиться о людях андеграунда на новом уровне.

15 Эта прекраснодушная, наивная установка многим волосатым стоила жизни: пиплов часто убивали (и сегодня убивают) за "прикид". Но в то же время, многие пришли в Систему, подойдя к пипл ам на улице поговорить.

Такая реакция на прикид является обычной (говоря языком уголовного общества, хипповый вид является "заявой", то есть декларацией: человек, одевшийся подобным образом, должен суметь объяснить, к чему он призывает окружающих - а есл и он не может это сделать, то прикид воспринимается "пацанами" как вызов, знак пренебрежения, высокомерия, презрения). Всякий человек, одетый необычным образом, должен быть готов к самому непредсказуемому диалогу: таковы печальные реалии России.

16 Путешествия были частью серьёзной духовной активности, а не формой отдыха, праздного времяпровождения: автостоп не был разновидностью туризма, как сегодня.

17 Что, само по себе, возможно не только в Системе: здесь речь идёт о помощи, прямо или косвенно касающейся творческой пассионарности, высшей цели движения.

18 Для поиска, творческой "бури и натиска" Система подходила оптимальным образом.

19 Непостоянный характер системного образа жизни ощущается пиплами даже сегодня, на фоне забвения первоначальной идеологии. Невозможность вечного порыва (это удел какого-то сверхчеловека! ) всегда осознаётся. Иногда этот факт преломляется в иррациональный девиз "жить быстро, умереть молодым" - как будто бы именно смерть, а не переход в новое качество, являются смыслом системного образа жизни. Первоначальная идеология была чужда тако й некрофилии.

Предполагалось, что периоды подвижничества могут чередоваться с периодами самоуглубления: системные пиплы и свои люди были не разными типами людей, а разными "агрегатными состояниями" одного и того же творческого тип а: подобно тому, как море и облака над ним состоят из одинаковой воды.

20 Если человек формально отрабатывал традиции движения и механически заботился об остальных - Системой он не отвергался: но от человека, в целом, ожидали большего.

21 Именно акцентом: это не были какие-то различные, далёкие друг от друга виды поиска. Духовный поиск был один: он отличался целостностью, стимулировал развитие широкого кругозора (которым выходцы из Системы отличались от людей, осуществлявших поиск за её пределами - только в ней было возможно ознакомиться с таким большим объёмом разнородной информации). Духовный поиск был главной целью актива движения.

22 Такие люди чаще всего пополняли богему: отыскав в себе тот или иной талант, они со временем переходили в артистическую среду, где полностью его реализовывали (порой не выходя из сферы андеграунда - ведь этот переход не означал известности, он означал всего лишь следование призванию). Иногда же, завершив свой поиск, тот или иной человек становился творческим подвижником: входил в ядро движения.

23 В этом случае, осуществив свой поиск, люди переходили из Системы в мир интеллигенци. Если мировоззренческий поиск пробуксовывал, то человек "сгнивал" - или же пипл становился экстремистом, в овлекался в политические игры.

24 В этом случае, успешно завершив свой поиск, человек переходил в религиозные круги. Если же системный пипл терял ориентацию, погружался в запутанность, то он, опять таки, "сгнивал" - ил и становился ограниченным сектантом.

25 Подвижничество.

26 Т.Б.Щепанская "Символика молодёжной субкультуры": С-Птб, Наука, 1993. Из книг об андеграунде также следует отметить работу А.Запесоцкого, А.Файна "Эта непонятная молодёжь".

27 Это была уже антисистема.

28 Аутичное, понятное лишь самому создателю "творчество" здесь не имеется в виду: точно так же, как формальное ("лишь-бы-ни-у-кого-не-возникало-вопросов") "творчество" для тусовочной показухи. Оставать ся в движении имело смысл не для индивидуальной "проглюковки", а только лишь для общезначимого дела.

29 В В частности, "простых музыкантов" андеграундных рок-групп (не авторов песен).

 

1 Путешествия в Системе выполняли вспомогательные функции: во время странствий пипл осуществлял свой поиск, или делился творческими результатами с другими. Автостоп был неразрывно связан с впиской. Существовал моральный принцип: "вписывать больше, чем вписываться самому": пипл мог вообще не путешествовать - но не вписывать он не мог (это было обязанностью каждого участника движения). Традиция собираться на улице (что, в частности, позволяло встречать приезжих и сразу же предоставлять им ночлег) тоже была вспомогательной - поэтому автостоп и тусовкаупоминаются в тексте в последнюю очередь.

Итак, хотя эти две взаимосвязанные традиции были разработаны Системой, они не являлись (и, тем более, не являются ныне) исключительно её прерогативой. Когда они связаны с остальными традициями, продиктованы мировоззрением движения - тогда это часть системного образа жизни (вспомогательная часть). Если же тусовка и автостоп вырваны из контекста движения, то ничего системного в них нет.

2 Тот, кто не был свободен осуществлять вписку, не реализовывал системный образ жизни как таковой. В этой ситуации пиплу нужно было что-то менять: снимать вместе с другими (вскладчину) дом, где он мог беспрепятственно вписывать, например. Если же человек принципиально не хотел вписывать - он не был системным пиплом вообще.

3 То есть продиктованное внутренними, а не внешними причинами (не всякий сквот мог считаться коммуной: обжитые пиплами "расселёнки" и подвалы в столицах часто предоставляли вписку - но не всегда способствовали творчеству своих организаторов).

4 Системная (в полном смысле слова) коммуна могла преследовать лишь творческие цели. Поставив во главу угла духовность в чистом виде, она становилась религиозным сообществом, а её создатели переходили из движения в разряд "своих людей" (в случае же синкретических спекуляций возникал тоталитарный культ, ещё один "мистический" пустоцвет). Если же коммуна декларировала самодостаточный, универсальный образ жизни; претендовала на неограниченно долгое существование - это приводило к экстремизму. Система не была ни церковью, ни партией: религиозной проповедью, политической борьбой она не занималась. Это были не её задачи: отдельные пиплы могли входить в религиозные общины или вовлекаться в акции протеста - это было их личным делом - в целом же движение служило только целям поиска и творчества. Размывание целей движения, подмена их другими, отменяют Систему как таковую (пусть даже при сохранениии сленга и атрибутики).

5 Прежде всего описываются квртирники и сейшена, посколку эти формы деятельности были наиболее разработанными (доросли до уровня традициии): но это не значит, что не было остальных.

6 Коммуны, созданные в расчёте на будущее "откровение", без чёткой цели, вскорости захлёбывались в бытовых проблемах и мелочных дрязгах. У них не было собственной "атмосферы": участников охватывала скука и апатия.

7 В этом состоит ещё одно отличие коммуны от флэта, у которого был один хозяин (или супружеская пара). Сквот ("расселёнку") или место, снятое вскладчину - для проведения квартирников (сейшенов) и вписки приезжих - пиплами какого-то города (где сами организаторы постоянно не жили), можно рассматривать как переходное образование между флэтом и коммуной.

8 Практика показала, что группа людей с примерно одинаковыми доходами оказывалась менее конфликтной.

9 Например, усилители, микшерский пульт для рок-группы.

10 Использование чьих-либо ресурсов в личных целях требовало согласования с хозяином.

11 Немотивированное обобществление лишь усложняло жизнь коммуны. Дело не в привязанностях: это просто требовало создания органов управления - по крайней мере, выдвижения "председателя колхоза" (что плохо гармонировало с задачами движения). В результате мог возникнуть квази-собственник, формально равный с остальными по правам, но реально владеющий основными ресурсами, обладающий властью.

В коммуне каждый индивидуально вёл свои дела - и при этом работал на общее дело.

12 При наличии детей это условие становилось обязательным, ведь моногамная семья подходит для заботы о ребёнке идеальным образом. Родителей клан заменить не мог. Общение с другими семьями было полезно для детей, но собственной семьи не отменяло. Воспитание детей в условиях группового брака ставило перед ними множество культуральных проблем, впоследствии осложняя жизнь в обществе. Поэтому, как только появлялись дети, сексуальные эксперименты прекращались.

13 Половые отношения допускались только среди участников коммуны, в её внутреннем кругу. Никто не имел сексуальных связей вне этого круга (это был именно брак), и никто не вовлекался в секс со стороны. Подобные отношения никак не афишировались, и на них не ставилось акцента - главным было творчество. Этот вариант был расчитан на взрослых и личностно зрелых людей (конечно, старше 18). По сравнению с обычным браком, эта форма отношений была более сложна и кратковременна.

14 Практика показала, что при допущении сексуальных связей внутри коллектива, групповой брак между стабильными парами был предпочтительней free love: он реже приводил к конфликтам. Free love была возможна на тусовке или в "расселёнке", но вряд ли эта форма отношений подходила для коммуны (если же "свободная любовь" осуществлялась, то не выходила за пределы её круга). О проблеме СПИДа говорить, наверное, излишне.

15 Так, в 1980 году был всплеск арестов по обвинениям, связанным с наркотиками. Существовало мнение, что их распространение в околосистемном андеграунде инспирируется КГБ с целью дискредитации рок-движения, что при задержании "с травой на кармане" пиплу часто предлагают выбор: стать "стукачом" или попасть в заключение. Поэтому системные держались на расстоянии от пушеров - и с подозрением относились к наркоманам.

16 Решение о вписке было за коммуной. Иногда потенциальных вписчиков (и даже гостей) могли приводить с собой только сами хозяева: это было вынужденной мерой в криминальных, агрессивных городах.

17 Вписать могли только хозяева: если не было ни одного из них, то территория коммуны закрывалась для гостей (на ней могли остаться лишь доверенные люди - и, при разрешении хозяев, вписанные ранее).

18 Чтобы это делать адекватно, нужно было ими жить: слова пиплов об идеалах гуманизма не расходились с их конкретными делами (пусть даже самыми скромными).

19 Чем крупней был город, тем важнее становился "фильтр" для выживания коммуны.

20 Без подобных результатов коллективное проживание становилось вообще бессмысленным: для коммуны проявляться в культурной жизни города было насущной необходимостью. Поэтому в состав успешных (состоявшихся на ниве творчества) коммун входили именно подвижники, а не просто искатели. Часто такая коммуна лежала в основе рок-клуба (что отличало его от богемного творческого объединения) - и располагалась в его помещении. Рок-движение было шире Системы как таковой, но именно она его поддерживала в лучших проявлениях: поэтому на фоне кризиса движения почти угас и русский рок.

21 Другие формы творческого самовыражения были меньше разработаны, или носили принципиально экспериментальный характер - они осуществлялись, но не были настолько же традиционными, как сейшн, самиздат, квартирник.

22 Но были и чисто акустические сейшена, и выступления одной какой-то группы (в частности, участников какой-либо коммуны). Однако, чаще словом "сейшн" называли совместное выступление представителей движения и околосистемного андеграунда (нацистские рок-группы не прошли бы, несмотря на маргинальность): выступление людей, как правило, "варившихся в одном котле", и знающих друг друга по тусовке. Концерт рок-исполнителей из разных городов чаще называли словом "фест" - это были редкие и более глобальные события.

Если сейшена формировали творческую атмосферу одного определённого города, то фестивали способствовали установлению контактов между людьми "живого, настоящего искусства" в крупном регионе. Суммируясь, активность их участников становилась серьёзным фактором культурного процесса: выходила за пределы андеграунда.

23 Главная задача сейшена была не в том, чтобы собравшиеся потанцевали - а в том, чтобы аудитория могла воспринять текст.

24 Никто не видел ничего плохого в честном профессионализме, но такая деятельность уже не являлась прерогативой Системы. Профессиональные рок-музыканты уходили из движения в иные сферы - но само рок-движение, как таковое (Система представляла его часть) так и не смогло сформировать единого самосознания и как-либо оформиться. Система же была устойчивым движением.

Когда русский рок "разорвал пуповину", связывавшую его с Системой - он подрезал себе корни. Эта форма творчества носила принципиально коммунитарный характер: не случайно говорили именно о группах, не случайно выступающие соло (исполнители акустики) стремились к сотрудничеству с каким-либо составом. Сам сейшн, опять-таки, был коллективным действом: одна из причин, почему именно русский рок стал символом Системы, заключалась в способности песен создавать основу для установления контактов. В ходе сейшена аудитория вовлекалась в активное восприятие произведения, соучастие с исполнителем (коллективный танец был формой невербальной коммуникации людей друг с другом; а также обратной связи аудитории с автором) разговоры же в перерывах (да и на фоне музыки) служили ещё большему сплочению собравшихся людей. Текстуальный характер русского рока, его содержательность, давали основу для последующего общения, совместных действий: текст давал толчок.

Одним словом, этот жанр искусства был связан с социально-психологическим измерением не меньше, чем с измерением эстетическим.

25 В первую очередь, независимый от государства.

26 Полностью удачный номер обязательно включал в себя теоретическую статью (концептуальное ядро), некое эссе (создающее общую атмосферу), статьи о конкретных культурно значимых событиях (например, фестивалях) и рецензии (статьи о группах), интервью с участниками. Формула "концепция-атмосфера-события-творчество-люди" являлась классической для самиздата.

27 В том, что сегодня может обозначаться этим словосочетанием, условно можно выделить пять вариантов: текстуальный, эстетизированный, клубный, коммерческий, дворовый рок. Первоначальному значению соответствует лишь первый: текстуальный (сегодня роком в полном смысле слова остаётся только "акустический андеграунд", или рок-акустика). Но дух рока жив, и проявляется в новых, экспериментальных жанрах электронной музыки (там, где тексту уделяется больше внимания, чем экстази и моде) и в постмодернистском кинематографе. Можно предположить, что на смену рок-группам с их альбомами могут прийти андеграундные труппы, самостоятельно снимающие фильмы и совмещающие их показы в зале с театральными представлениями (хеппенингами). Такие акции способны занять место классических сейшенов (видеоаппаратурой может коллективно обладать коммуна, или театр, киноклуб). В качестве же самиздата давно успешно выступают сайты (компьютер тоже может выступать объектом коллективной собственности).

28 Это справедливо для эпохи "перестройки". В семидесятые ни о каком ощутимом влиянии в городе не могло быть и речи: вся культурная жизнь проходила как раз в андеграунде. Но это были внешие обстоятельства, внутренняя установка же коммун всегда была экспансивной. В семидесятые они были сжатой пружиной, в восьмидесятые - смогли проявить свой творческий потенциал.

29 Творчество, осуществлявшееся на флэтах хозяевами, или презентируемое их гостями, чаще было интересно лишь самим духовно ищущим. Создавалась почва для последующего прорыва и экспансии, формировалась креативная среда, пробовались те или иные творческие методы. Впоследствиисистемное искусство могло стать общезначимым: так, группа, начинающая как "флэтовая", и выступающая только на квартирниках, впоследствии участвовала в сейшенах, записывалась - и могла стать более известной.

30 Здесь тоже были сформированы определённые традиции. Альбомы переписывали всем желающим - кассеты же давали в руки только хорошо знакомым людям (иначе аудиотека быстро "таяла"). Книги давались только тем, кто серьёзно интересовался данной областью (не тем, кто праздно интересовался "что бы почитать"): при этом оговаривался срок, и хозяином делалась запись. Книги и кассеты не передавались: они были только у того, кому хозяин лично их давал (за исключением тесного дружеского коллектива). При их утрате было принято дарить хозяину какой-либо эквивалент.

31 Платные квартирники являлись "свёрнутыми" сейшенами: они были открыты для всех. Но оплата выступления не означала то, что это был коммерческий проект: разбогатеть на квартирниках было абсолютно невозможно. Просто аудитория поддерживала творческих людей, и ради общезначимого творчества им позволялось сделать эти выступления своей работой (источником средств существования).

Если же квартирник проводился только для своих (это и есть "квартирник" в традиционном понимании), пиплы осуществляли добровольные пожертвования (часто - пищей): совесть им не позволяла допустить, чтоб творческие люди голодали.

32 На таких флэтах формировались коллективы, впоследствии организовывавшие коммуны. Если же квартирники устраивал какой-то сквот (выступали организаторы), то это было признаком формирования творческого коллектива, признаком образования коммуны в полном смысле слова.

И коммуны, и флэта организовывались творческими подвижниками. Деятельность коммун была направлена на окружающее общество (культуру в целом) - деятельность же флэтов влияла на само движение, на андеграунд (распространялась на системную субкультуру).

33 В данном контексте - как определённое место, а не сам процесс предоставления ночлега.

34 Иногда, руководимые любовью, люди рисковали (не вписать человека зимой, или ночью в опасном районе могло означать его гибель). И, конечно же, расплачивались в случае ошибки.

35 Чем крупней был город, тем быстрее всё это происходило.

36 Поэтому существовало правило не оставлять вещей малознакомых гостей в доме (ответственный системный пипл не приносил с собой наркотиков навписку: иначе его "свобода поступать со своим здоровьем, как хочется", ставила под угрозу свободу ближнего (в самом прямом смысле слова) - а заниматься воровством, пипл, по определению, не мог).

37 Традиционно, "пионерок" отправляли на вписку к системным герлам.

38 В наше время это часто завершается не судом, а попросту "разводом на квартиру".

39 Пиплы договаривались друг с другом о вписке того или иного человека, направляя его с одного места на другое до тех пор, пока не находилась подходящая среда (флэт, коммуна). Если же в городе не жили люди с соответствующими интересами, то, отдохнув после дороги, приезжий отправлялся дальше - продолжать свой поиск. Бессмысленное "зависание" на вписке не приветствовалось.

40 На уличной тусовке (если специфически системной не было) всегда присутствовал какой-то пипл: человек, который наблюдал за приезжающими в город, оценивал их соответствие критериям идеологии (и просто человеческие качества). Он, будучи доверенным лицом, впоследствии и приводил гостей на подходящий флэт, устраивал на вписку (в первую очередь, конечно же - к себе). Это позволяло приезжим не теряться в незнакомом городе.

41 Наугад, как правило, не ехали: было заранее известно, какие в том или ином городе есть творческие коллективы. Люди переписывались: обменивались самиздатом, делились новостями и предупреждали, кто идёт по трассе. Получив известие о том или ином посланнике (представителе системы какого-то города) пиплы посменно дежурили на том флэту, куда он был направлен их друзьями - ждали гостя.

42 То есть о добром и альтруистичном человеке, а не просто "умнике".

43 Особенно тех, кто не имел в своей душе любви. Таких не вписывали: они считались чужаками ("волк сам о себе позаботится").

44 Так, вписка спившихся бомжей являлась бессмысленным занятием, как и вписка озлобленных (считающих, что все им "должны") недавних зеков. Эти люди просто не ценили помощь: в лучшем случае начинали паразитировать, а в худшем - предавали своих же благодетелей. Следует особо подчеркнуть, что испорченные уголовной субкультурой люди воспринимали подобную помощь только как "лоховство" - не испытывая к альтруистам ни малейшего уважения. Они всегда уважали только собственные интересы, и интересы своего корпоративного клана.

Помочь этим людям может лишь святой, или человек сходной судьбы (бывший бомж, бывший зек). Остальным лучше не пробовать!

45 Такой человек должен был иметь какой-то "стержень", во что-то верить, к чему-то стремиться: и, опираясь на внутреннее нравственное начало, испытывать глубокое и искреннее разочарование (нечто более серьёзное, чем истерический "протест") в окружающем обществе. Тогда "вхождение в Систему" (при стремлении развить в себе три идеальных качества) было для него необходимым и естественным. Но первый шаг в своём развитии он должен был сделать самостоятельно.

46 Не по причине безразличия, как может "вписывать" в своём притоне деградирующий наркоман.

47 Это эскапистские течения и модные тусовки занимались играми. Система же имела - и имеет дело - с реальной жизнью и реальной смертью (в отличие от "рейв-культуры" и "ролевого движения").

48 Именно это ставит вписку выше обычных проявлений корпоративной сплочённости, встречающихся в обществе буквально на каждом шагу.

49 Хронически больной не должен был отправляться в путь без крайней необходимости, так как его состояние становилось проблемой для других людей.

50 Как уже упоминалось, их старались напрвалять на вписку к женщинам. Вообще же следует отметить, что хозяин не начинал флиртовать с постояльцами: если это был мужчина, то он относился к женщинам как к сёстрам. Если же хозяйкой была женщина, то в ней видели сперва соратника, а уже потом возможного партнёра.

51 Этим обстоятельством нельзя было злоупотреблять (использовать ребёнка как средство манипуляции чьими-то добрыми чувствами). Мать должна была заботиться о своём ребёнке, а не подвергать его опасности во время путешествий (что могло быть только самой крайней, вынужденной мерой).

52 Если хозяин сам не голодал, то он делился пищей: гость должен был помыть за собой посуду.

53 Не путать с "аском" (попрошайничеством)! Системные пиплы работали, а не нищенствовали, как бомжи (пусть даже называющие себя словом "хиппи"). Традиция стрита, при внешней простоте, включала в себя целый комплекс навыков: общения с урлой, нейтрализации агрессии, взаимодействия с милицией. Существовала масса тонкостей, которые следовало учитывать. Так, уголовнику нужно было смотреть при разговоре в место чуть выше переносицы, в лицо (иначе это было бы "съезжанием", предосудительной увёрткой), но не прямо в глаза (что воспринималось бы как вызов). Или ещё один нюанс: выходец из южных районов прямой взгляд женщины в глаза мог ошибочно принять за приглашение к интимному знакомству. Всё это должен был прекрасно знать стритующий. Он так же должен был освоить некий ходовой репертуар, знать несколько "умиротворяющих" (тот или иной контингент) песен - равно как и иметь нераздражающий окружающих облик.

54 Если он не становился их доверенным лицом - о чём ему сообщали сами же хозяева.

55 К тому же, в другой город ехали знакомиться с его культурной жизнью, осуществлять свой поиск, выступать, знакомиться с людьми, обмениваться опытом: не отдыхать, не праздно "зависать" у кого-то на вписке - а интенсивно работать над своим развитием; делиться творческими результатами с другими.

56 Сегодня же их считают чуть ли не синонимами!

57 Как способ передвижения, он был продиктован безденежьем: человек же со средствами мог и сам о себе позаботиться. При наличии денег путешествовать автостопом и расчитывать на вписку - эстетство и паразитизм.

58 Приезд к друзьям и поддержание знакомств здесь не имеются в виду, так как в этом случае человек миновал бы тусовку. Тот, кто приезжал к конкретным друзьям - у них и жил.

59 С этого часто начинался путь пипла. Если человек имел богатый внутренний мир, во что-то верил (разделял гуманистические идеалы), и это приводило его к личностному кризису, конфликту с окружением - он попадал в Систему: и движение его охотно принимало.

ПОДЕЛИТЕСЬ!